Кира Буренина - Буду завтра. Встречай (сборник)

И вот, не успела я оглянуться, как сидела в купе поезда Москва – Веденск.

«Я обо всем договорилась с тетей Раей, – в который раз повторяла мама. – Ты поживи там, погуляй, в море покупайся. А осенью найдешь новую работу. И тетя Рая будет рада.

«Интересно, будет ли рада тетя Рая», – думала я, глядя на проплывающие мимо подмосковные дачки. В Веденске я не была десять лет, а это срок немалый. Наверное, там все совсем другое, люди другие, да и тетка постарела. Что я там буду делать до осени? «Пробуду неделю и вернусь в Москву», – утешилась я.

Все свое каникулярное детство я провела в Веденске. Родители «забрасывали» меня сюда на все лето, а сами отправлялись в Крым, Карловы Вары, на Золотые Пески… Прибрежный городок, утопающий в зелени садов, был моим самым любимым местом на земле. Чистый, ухоженный, розово-жемчужного цвета… Таким я запомнила его. Кварталы пятиэтажных домов сталинской постройки, всех оттенков серо-розового, с оригинальной отделкой, таких уж и не найти нигде… Девятиэтажки семидесятых годов из белого кирпича, стройные, крепкие, как ряд костяшек домино… И совсем старинные, построенные из буро– красного кирпича еще до революции немецкими колонистами, – добротная приземистая готика. А еще «розовый квартал» – дома из розового камня, которые были построены в конце восьмидесятых для работников порта – основного кормильца города. Во дворах цвели розы всех цветов и сортов из городского питомника. Именно в таком доме и жила тетя Рая, вдова дяди Володи – брата моего отца. Дядя Володя с двадцати пяти лет и до самой смерти был начальником порта и многое сделал для города. Тетя Рая, главный врач крупнейшего санатория области, закончила работать, насколько мне известно, совсем недавно.

После смерти дяди Володи тетка сохранила все привычки, традиции. Это я установила, когда мои чемоданы были размещены в бывшем кабинете дяди Володи, а я сидела за торжественно накрытым столом и слушала рассказы тетки о жизни в городе. Она совсем не изменилась – одевалась по-прежнему в элегантные крепдешиновые платья, отдавала предпочтение лаковым босоножкам на каблуке, носила причудливые кольца и серьги, красила волосы в агрессивный блонд, а губы – леденцово– розовым блеском.

– Ну да ладно, – промолвила тетка, когда с обзором городских новостей было покончено. – Мама сказала, что у тебя что-то с работой не ладится. Не переживай, детка. Перемелется, мука будет – помнишь, так говорил дядя Володя?

Конечно, помню. Помню его смех, запах трубочного табака, помню, как он азартно играл со мной, девчонкой, в «ведьмака» – карточную игру. Ничего не изменилось в доме со дня его смерти. Та же мебель орехового дерева в гостиной, дубовая – в кабинете, спальный гарнитур из карельской березы… Картины художников-маринистов на стенах… Я грустно улыбнулась огромным напольным вазам, расставленным по углам в каждой комнате – подарки дяде Володе к очередным годовщинам. Родители подтрунивали, что в этих вазах можно хранить стратегические запасы крупы, гречки например.

Оставив тетку отдыхать в затемненной спальне после волнующей встречи с племянницей, я вышла из подъезда и не торопясь побрела в сторону набережной. Жара душной волной окатила меня, а аромат роз смешался с воспоминаниями. Но все очарование слетело, как только я вышла на величественную набережную, по которой уже прогуливались отдыхающие, – над прекрасно сохранившимися розово-серыми пятиэтажками возвышалось чертово проклятое колесо. «Сити-вью». Меня затошнило и буквально согнуло пополам – неужели эта махина будет преследовать меня всю жизнь?

Почти бегом я вернулась в спасительную прохладу теткиной квартиры.

Что дальше? Разве у меня есть впереди какое-нибудь «дальше»?

Очень быстро стемнело. Я подошла к окну: южная ночь жила своей особой жизнью под усыпанными звездной пылью небесами, она была наполнена пением цикад, запахами и шорохами. Уличный фонарь вырывал из мрака качающуюся от легкого ветерка желто– зеленую ветку акации, очерчивал круг света, который постепенно стирала темнота.

Глядя, как зажигается свет в окнах напротив, я поискала глазами памятные окна. Да, там тоже горел уютный желтый свет. В этом доме я когда-то была своей, это была особая привилегия и особая радость… Жаль, что однажды я в великом гневе пообещала никогда и ни за что не возвращаться туда. Но это было так давно. А ведь даже судебные дела имеют срок давности. И я решилась…

«Копченый дом» выстроил богатый купец Полторацкий, который держал обширные рыбные промыслы, имел собственные коптильни и лабазы. То ли потому, что огромный двухэтажный дом был сложен из темного камня, то ли потому, что ветер с коптилен часто дул в этом направлении, но местные жители прозвали дом «копченым».