Сергей Мавроди - Сын Люцифера. Книга 3. Деньги

Горбалюк послушно стал рассказывать. Собственно, рассказывать-то особенно было нечего. У всех ведь одно и то же. Обычные, серые, рядовые, заурядные жизни обычных, серых, заурядных людей. Работа — жена — дети. Вот и вся «жизнь». Каторга. Житие. Зайченко был из их потока единственным, кто чего-то сумел добиться. Причем не просто «чего-то», а!.. На фоне этих его, поистине феноменальных и фантастических достижений, результаты остальных выглядели более чем скромно. Да и не было ни у кого, по правде сказать, никаких особых «результатов». Девчонки все, в основном, сразу замуж повыскакивали, ребята…

Да-а!.. — вдруг неожиданно подумал Горбалюк, не переставая в то же время рассказывать. («Вэл до сих пор в институте так и работает, на кафедре; Азаркина развелась недавно второй раз,..» — Зайченко рассеянно слушал, вяло поддакивая.) — Вот если бы на нашем потоке опрос тогда провести! Кто, мол, чего в жизни добьется? На Зайченко бы уж точно никто не поставил! Да ни в жисть! Как, впрочем, и на меня. Мы там с ним явные аутсайдеры были. Парии какие-то. Изгои. Потенциальные алкаши да и вообще, по мнению большинства, конченые типы. Совершенно никчемушные и бесперспективные. Заведомые неудачники, в общем.

А что в итоге? Где они теперь, все эти «удачники», эти молодые и блестящие дарования, так много, казалось, обещавшие? Все эти аверины-гусаровы? Один спился, второй сейчас за гроши в НИИ каком-то горбатится. А ведь действительно талантливые ребята были! Особенно Гусаров. Помнится, я у него диплом свой в покер выиграл. Эпохальное сражение! Королевское каре против флеш-рояля! Нарвался, мальчик. Не повезло!

Горбалюк почувствовал, что он уже слегка опьянел. Язык заплетаться немного стал, мысли путаться… Да и вообще он себя как-то иначе чувствовать стал. Лучше! Раскованнее как-то. Веселее. Даже робость его куда-то вдруг исчезла.

— Слушай, Петь, давай лучше из бокалов пить! — с пьяным оживлением предложил он, прервав на полуслове свой бесконечный и нудный рассказ. — А то рюмками не берет что-то. Под такой закусон

— Давай! — сразу же согласился Зайченко. — Давай из этих вот, — он приподнял один из стоявшей рядом с ним длинной шеренги разнокалиберных бокалов, рюмок и бокальчиков. Горбалюк с некоторым трудом нашел у себя рядом точно такой же и придвинул Зайченко. Тот мгновенно наполнил бокалы водкой. Оба. До краев. «Вздрочь», по Далю. Помнится, они еще смеялись, когда читали. Потом, правда, выяснилось, что это только для каких-то там сыпучих материалов, кажется, не для жидкостей, но какая разница!? Словечко осталось. — Ну, поехали! За что пьем?

— За все хорошее! Чтоб все у нас всегда ровно было!

— Ладно, давай!

Выпили. Горбалюк, скривившись, стал шарить взглядом по столу. Чего я тут еще не ел-то? А! вот это!.. Что это у нас такое?..

— Может, горячее сказать, чтоб подавали? — с набитым ртом поинтересовался Зайченко.

— Сам смотри! — небрежно отмахнулся Горбалюк. Он чувствовал себя пьяным и веселым. На душе было совершенно легко. Ну, миллионер, и миллионер! Мне-то что? По хую! Или даже миллиардер?..

— Слышь, Зайчик! — вдруг неожиданно сам для себя сказал Горбалюк. — Ты же миллиардер, вроде? Дал бы мне тоже немного денег? А? По старой дружбе?

— Денег? — перестав жевать и с явным интересом на него глядя, переспросил Зайченко. — А сколько тебе надо?

«Шура, сколько вам надо для полного счастья?» — сразу же вспомнились Горбалюку бессмертные строки, и он даже засмеялся вслух от этой своей мысли и от этой полной схожести ситуации.

— Ну, не знаю,.. — наконец кое-как выдавил он из себя, продолжая смеяться. — Сколько не жалко. Только имей в виду, отдавать мне нечем. Гол, аки сокол.

— Ладно, — коротко бросил Зайченко, снова наливая по полному бокалу и чокаясь с Горбалюком. — Давай!

Горбалюк несколькими крупными глотками влил в себя содержимое своего бокала (блядь! сколько здесь? грамм двести, не меньше!) и сразу же запил стоявшим рядом соком. Он был уже порядочно пьян. Зайченко, судя по всему, тоже. Он раскраснелся, на лбу выступила испарина.

О чем, бишь, мы только что говорили? — с трудом стал соображать Горбалюк. Мысли у него расползались в разные стороны, как мухи по столу. — О чем-то ведь интересном… А! о деньгах!

— Слышь! — вслух произнес он. — Ну, вот ты миллиардер. По ящику постоянно светишься, в Кремле тусуешься, хуе-мое. Олигарх, бля, в натуре. Ну, и как это — быть миллиардером? Иметь столько бабок? Все тебе доступно!.. «Что видишь ты вокруг». Телки,.. тачки крутые… А помнишь, как мы с тобой чувих в трамвае снимали? — снова засмеялся он пьяным смехом. — И как ты злился потом, когда они нас динамили? Теперь, небось, не динамят? Любую, там, супермодель — только пальцем помани?