Мастер Чэнь - Дегустатор

Мы — это команда журнала «Белое и красное» в составе: Александр Чепуркин, Сергей Долгалев, Андрей Степанов и я. Был у нас еще свой (не конфаэлевский) ангел-хранитель по имени Ксения Тюрина, но она скромно удалилась за барьеры, туда, где стояли фотографы и телевизионщики, пообещав, что придет потом, когда будет трудно.

Тут и началось: по залу понесли коробки. Надо было выбрать любую из предложенных сигар одного и того же формата — а именно corona. И вот тут наступил ответственный момент.

Выбор наш был таким:

1. Ashton от Ashton Distributors Inc., Доминиканская республика, наполнитель: табачные листья из Доминики, связывающий лист: табак выращенный там же, но из кубинских семян; покровный лист — или Коннектикут, или Эквадор.

2. A. Fuente, выпускаемая компанией Tabacalera A. Fuente, тоже из Доминиканской республики, из доминиканского табака и покровного листа коннектикутского, камерунского или эквадорского.

3. V Centennial и V Centennial 500. Эти доминиканские сигары названы в честь пятого континента, на островах которого европейцы впервые познакомились с табаком. Винтажная серия «V Centennial 500» посвящена 500-летию открытия Америки.

На последнем варианте я и остановил свой выбор — наугад, но не совсем. В конце концов, винтажная сигара, которая хранится достаточно долго, чтобы произошло некое «брожение», ферментация, смешение ароматов, — это всегда интересно: если и проиграешь чемпионат, то со вкусом. «Пятисотка» же обещала хороший вкус: тут смешивались чуть ли не все табачные листья всех Америк, кроме Кубы (Доминиканской республики, Никарагуа, Гондураса, Мексики и США; последние дали коннектикутский покровный лист).

Такой выбор — а его сделала почти вся команда «Белого и красного» — оказался решающим. Сигара эта привела нас — и прежде всего абсолютного чемпиона — к победе, и она же принесла успех и нашим соперникам, занявшим вторые-третьи и прочие места. Я не говорю сейчас о том, у которой из предложенных был лучший вкус (вкус — дело личное), но по ровной, уверенной тяге ей не оказалось равных.

После краткого совещания вся наша команда обрезала сигару на всю толщину, решив не рисковать с пробиванием небольших дырочек и прочими тонкостями. Над столом поплыл нежный дым «пятисотки» и более пряный — «фуэнте», выбранной одним из нас.

Незажженная V Centennial 500, с ее очень светлым покровным листом, нежно пахнет осенним березовым лесом, скошенным пшеничным полем, но с экзотическими нотами. Первые струйки дыма напоминают о кедровых орешках и густых сливках, но очень быстро аромат становится ровным, слаженным, в нем начинают звучать тона тлеющих сандаловых палочек и горячей лошадиной кожи. Однако тона эти еле различимы, в принципе это очень нежная сигара, она вся построена на оттенках вкуса, при этом легко и хорошо курится до самого конца. Пепел, как и сама сигара, светлый, почти белый, ложится ровными кольцами.

Сначала время легко бежало за обсуждением достоинств нашей сигары, а также того, где же похоронен Колумб, принесший в Европу табак, и как хорошо было бы сейчас выпить чего-нибудь приятного для поддержания сил. Коньяк принесли как раз тогда, когда душа возжаждала его уже всерьез. Это был пряный Hennessy, и только сейчас, под эту сигару, я понял, что же такое свойственный ему эффект «таяния во рту». Он таял и таял, оставляя ароматы меда и поджаренных орешков, и сейчас я могу сказать точно: если бы не этот коньяк, многие не дождались бы финиша.

Правда, сочетаемость Hennessy и V Centennial 500 вызвала много вопросов: сигара была уж чересчур нежной, и многие предпочли бы к ней портвейн, а один экспериментатор долго рассуждал о крымских десертных винах, которые еще не дождались своей сигары.

И все это было очень хорошо и очень мило. Так миновал час.

А затем — еще несколько минут, еще, на табло уже значился 1 час 32 минуты от момента начала соревнования. Зал выглядел как-то по-другому, напоминая Гайдна с его «Прощальной симфонией», где в финале музыканты уходят один за другим, гася свечи. Мы вдруг отчетливо поняли, что большинство народа уже отсеялось, а мы — мы остаемся на ринге.

За столами, правда, было шумно, там еще был народ, но он уже, выйдя из соревнования, отдыхал, откровенно наслаждаясь своими заново раскуренными сигарами. Результаты отдыхающих уже были замерены рефери с линейками и секундомерами.

А пепел наших сигар держался. Сами сигары тоже. Повернуться и осмотреть зал невозможно, рука с сигарой неподвижно стоит на столе, и в ней начинается нервная дрожь. Взять сигару в другую руку означало почти наверняка уронить пепел. «С трясущимися руками на сигарные чемпионаты не ходят», — донеслось откуда-то сбоку, кажется, там сидели лучшие люди из команды радиостанции «Серебряный дождь».