Владимир Чеповой - Перекресток

В полутемной комнате с плотными шторами беззвучно мигал телевизор и монотонно тикали старинные настенные часы.

Клим не сразу узнал в маленьком щуплом старике, задремавшем в кресле, грозу своего детства и юности. Веки старика дрогнули, и он совершенно чужим и слабым голосом спросил:

– Клим, это ты? А где мама?

– Мама осталась дома, Михаил Фомич. Я взял у нее ключи и решил к вам заехать. Как вы себя чувствуете?

– Да ничего… Можно сказать, что отлично! – попытался взбодриться отчим, с трудом нащупывая очки на журнальном столике. – Вот видишь – уже сижу, даже с палочкой иногда пытаюсь ходить, и все это – благодаря ей!

Клим успел заметить аккуратно разложенные на столе старые фотоальбомы с семейными фотографиями.

– Любуюсь прошлым, – со скрытой грустью объяснил Фомич, поймав взгляд Клима. – А ты очень изменился, совсем взрослый стал!

Клим непроизвольно улыбнулся – такое впечатление, что речь шла о белобрысом мальчишке с черно-белой фотографии из альбома. И сжалось сердце – больной, одинокий старик, оставшийся наедине со своей памятью, и властолюбивый жестокий Горыныч – совершенно разные люди!

– Спасибо, что пришел! – тусклые глаза старика заметно увлажнились. – Я уже и не надеялся тебя увидеть…

– Михаил Фомич, я пришел вам сказать, – начал Клим, присев возле отчима, – во-первых, спасибо за книги и за дневник – это было для меня настоящим подарком. А во-вторых… – он увидел, как губы старика заметно задрожали, – простите меня… Ведь это я тогда настоял на вашем разводе с матерью, я запретил ей видеться с вами, я провернул куплю-продажу вашей квартиры в центре города и я…

– Дальше не продолжай, – остановил его отчим. – Сейчас не время выяснять отношения. Значит, я это заслужил… Рано или поздно каждому из нас приходится платить по счетам и отвечать перед жизнью за то, как мы распорядились ее дарами. Так что и ты меня прости, Клим, – продолжил Фомич, и его сморщенное лицо еще больше сжалось от внутренней боли. – Я был тираном, деспотом, самодуром… Не перебивай! Я и сам знаю, что это – так… Иначе ты бы меня хоть раз в жизни папой назвал. Но я искренне тебя любил, как мог… Грех один старый на мне есть и не дает покоя… Вот послушай. Был у меня в молодости закадычный друг, не разлей вода. И надо же – мы с ним одновременно влюбились в одну и ту же девушку! Но был он слишком ветреный и вольный, как птица. Я знал, что поиграет он с нею немного и дальше полетит. А я был настроен серьезно и решительно. Однако что я ни делал, как ни старался ухаживать – а она все равно к нему да к нему… Но ты меня знаешь, – усмехнулся отчим, – если мне что нужно – так я зубами выгрызу! Так и тогда. Сказал своему другу, что, мол-де, она ему со мной изменяла, и неоднократно, даже доказательства умудрился подстроить. А ему поверить – только на руку оказалось: она уже была от него беременна на третьем месяце. Ну, в результате друга я потерял, зато жену себе приобрел такую, как хотел. Правда, посопротивлялась она немного, а потом – ничего: стерпелось, слюбилось, да и куда ей самой с дитем на руках?..

Клим молча, не отрываясь, смотрел на отчима, пытаясь определить, какие чувства у него сейчас вызывает этот жалкий старик после откровенных и жестких признаний.

– Да, это я ее разлучил с твоим отцом, – продолжил Михаил Фомич. – За обман – каюсь, но будущего у них все равно бы не было. Я старался тебя любить, Клим, как родного сына, и все время хотел из тебя воспитать настоящего мужика. Но, признаюсь откровенно, все равно все эти годы сидела в сердце затаенная обида на твою мать, что когда-то она меня другому предпочла. А ведь ты мог быть действительно моим кровным сыном! Знаешь, сколько я об этом думал? Наверное, поэтому я и тиранил вас излишне – мстил таким образом, что ли…

– Ладно, Фомич, это тоже дело прошлого, – Клим миролюбиво коснулся его плеча. – Будем считать, что мы – квиты. Кстати, а за мужика тебе спасибо – воспитал-таки!

Во взгляде отчима промелькнуло что-то знакомое из недавнего сновидения.

– Тебе, наверное, еще на работу ехать… – тихо произнес он. – Перекуси перед дорогой, сынок. Возьми в холодильнике…

Фомич умер на следующий день во сне – тихо, мирно и неожиданно. Его так и похоронили: с легкой улыбкой на губах и каким-то светлым, умиротворенным выражением лица.

Бывшие сослуживцы шептались на похоронах:

– Мы его таким при жизни не видели.

– Да… Такую смерть тоже нужно заслужить…

Как оказалось, незадолго до смерти Михаил Фомич успел составить завещание, согласно которому все накопленные за долгие годы усердных трудов и экономии приличные сбережения переходили к его приемному сыну.