Сергей Костырко - Медленная проза (сборник)

– Ложитесь на сиденье, – сказал Игорь.

Играет проклятая музыка с Вилли Токаревым, на повороте меня вжимает головой в дверцу. Минут через десять шофер начинает сбрасывать скорость и оборачивается: «Все. Ушли. За нами никого».

Я сажусь. Справа внизу море, слева горы, полупустая дорога. Наша машина идет все медленнее и медленнее. Мы еле тащимся. Нас обгоняют. Потом Игорь начинает набирать скорость. Мы снова идем наравне со всеми остальными. Пленка с Токаревым закончилась.

Когда мы сворачивали с шоссе на дорогу к санаторию, я увидел на обочине желтый «жигуленок» с открытыми дверцами, в машине – Рыжий и еще кто-то. Мы проехали не останавливаясь. Игорь затормозил, не доезжая до первого шлагбаума:

– Вот так вот. С ветерком! – лицо его было почти веселым. – Тут вам метров сто до ворот. А мне, извините, дальше нужно гнать. Вы, вообще, как? Нормально? Сами дойдете?

– Дойду, конечно.

– Ну, счастливо.

Я дважды показал свою санаторскую карточку, прошел сквозь темнеющий уже парк к дому, поднялся в номер. Ничего, ноги шли нормально. Втягиваешься, милый.

За окном номера тихо и элегично кончался день. Из приоткрытой балконной двери – отдаленная музыка.

Крымская нега. Хоть залейся.

Я набрал номер Модеста. Трубку взяли сразу же.

– Модест?

– Да-да. Как вы? Уже у себя?

– Да, все нормально.

– Я должен извиниться за свое отсутствие. Меня в последний момент дернули в Севастополь.

– Модест.

– Да, – запнулся он на полуслове.

Чуткая пауза.

– Модест, я уезжаю в Москву.

– Когда?

– Завтра.

– Минуточку…

Тишина. Я вжал трубку в ухо и задержал дыхание: отдаленный, но вполне различимый голос Модеста: «Он уезжает». Затем ватная тишина, щелчок в трубке и совсем рядом снова Модест:

– Завтра вряд ли получится. Завтра – это очень трудно. Скорее, послезавтра. Поживите у нас еще денечек. День туда, день сюда – какая разница. – Но не было в его голосе прежнего напора.

– Модест, да вам-то что беспокоиться. Я и сам могу.

– Зачем вам эта морока с билетами, с дорогой. А послезавтра на моей машине с готовыми билетами – прямо к трапу. А? И… дадите мне возможность рассчитаться с вами за сегодняшнее, – уже обычным голосом сказал Модест (но и на этой фразе в голосе его не прозвучало привычного гонора).

– Модест, похоже, вы усложняете простые вещи. Если я сейчас уложусь, то часа через три буду уже в аэропорту.

– А вот этого не надо. Ни в коем случае, – раздался в трубке незнакомый мужской голос.

– Кто это, Модест?

– Ваш ангел-хранитель, – сказал Модест. – Он дело говорит.

– Давайте договоримся так, – продолжил голос. – Ориентируйтесь на послезавтра. Но на всякий случай уложитесь завтра с утра. Буквально все, до зубной щетки, и, пожалуйста, аккуратнее с документами и бумагами. Чтоб ни одной бумажки, ни одной квитанции не осталось. Может, появится возможность отправить вас завтра. Но никак не раньше одиннадцати утра. Живите как обычно, специально ждать не надо. Если что, к вам подойдут, найдут где угодно. Но боюсь, что завтра действительно может не получиться. Самому не нужно. Это опасно. А мы делаем все, чтобы максимально обезопасить вас. Вы верите мне?

– А что мне еще делать.

– Ну вот и договорились. Мы можем быть спокойны, да? Вы не будете сегодня никуда дергаться?

– Да нет, не буду. Все равно без машины отсюда не выбраться.

– Вот именно. Пока вы там, вы в абсолютной безопасности. Отдыхайте.

– Я бы на вашем месте, – подхихикнул в трубку Модест, – телку бы какую-нибудь на ночь склеил.

– Спокойной ночи, – сказал в трубку второй голос.

– Спокойной ночи, – ответил я. В трубке щелкнуло. – До свидания, Модест.

Я положил трубку.

Ангел-хранитель – это, конечно… это сильно… Интересно, что я почти и не удивился.

Голос не Зеленого, это точно. Голос Зеленого я помню.

Я сидел в низком кожаном кресле с включенным телевизором и рассматривал репродукцию на стене. Кусок утреннего раскаленного неба, цветы, женская фигура, фиолетовая тень от ее зонта. Господи, где это все?

Да за окном. Плотная фиолетовая темнота, – всполохи теплого живого цвета под фонарями внизу, женщины, мужчины, музыка, бар до потолка забит бутылками – какого черта?! Что за истерика?

Я снова расстегнул сумку, куда на всякий случай начал сбрасывать вещи, достал лосьон, бритву, рубаху и пошел принимать душ. В ванной гудели трубы. В номерах надо мной и подо мной принимали душ, брились, одевались для вечерней жизни. Это, кстати, и твоя жизнь, чего кривишься – иди, оттягивайся. Заслужил.