Сергей Костырко - Медленная проза (сборник)

– Здравствуйте, – сказал Володя. – Зачем пожаловали?

– Мы покупатели, – выдержав паузу, сказал сидевший посередине.

– Так рано еще. Виноград только начал завязываться.

– А мы все покупаем. Дом, виноградники, дорогу, гору – все.

– А кто вам сказал, что я продаю?

– Придется. Во-первых, мы даем нормальную цену. Десять тысяч. Ты-то за девять купил. А во-вторых, по закону тебе вообще не имели права все это продавать. В любом случае хозяйство это будет нашим. Платим потому, что не хотим бумажной волокиты. Неделю тебе на размышления.

Ленивыми кинематографическими походками прошлись парни через двор, похлопали дверцами. За ними, взяв Володину машину, уехал в Симферополь Энвер. Володя с испуганной Таней пошли наверх к рабочим. Вечером приехали четверо молодых людей от Сергея, они был вежливы, немногословны, внесли тяжелые сумки в комнату Энвера, попросили отпустить рабочих и не выходить со двора. Двое из них сразу легли спать, а двое расположились по обе стороны от дома, с обзором на дорогу и балку. Свою принадлежность они и не маскировали: бандиты, боевики, охранники – оттенки уже не интересовали Володю. И так ясно – кончилось его виноградное счастье. Еще через два дня вернулся Энвер в сопровождении микроавтобуса, из которого вышли несколько человек.

– Дело плохо, Володя, – сказал Энвер. – Винзавод вступаться не будет, с ними уж договорились. Пока есть время, покажи виноградник этим, – он махнул головой на приехавших.

– Не могу, Энвер. Показывай сам. Извинись за меня и показывай.

Гости вернулись с виноградника к вечеру, потом осмотрели дом, подвалы, сараи, проверили водопровод. Таня с ненависть наблюдала за ними из летней кухни. За стол сели уже в темноте.

– Ну что, Владимир, – заговорил после паузы маленький сухонький старик с быстрыми живыми глазами, – не будем ходить вокруг да около. У нас к тебе предложение передать свое хозяйство в ведение нашего фонда за двадцать тысяч. Еще шестьдесят ты получишь в конверте. Пойми, по-другому не получится. Интересы столкнулись не здесь, а в Симферополе. Тут уже дело не только в виноградниках. Дело в интересах и перспективах. Если мы сейчас договоримся, все можно будет сделать через Сергея за неделю. Не договоримся – у тебя заберут всё. Совхоз действительно не имел права продавать виноградники. Документы на продажу будут аннулированы – симферопольские получат хозяйство бесплатно.

– А вы что же, – спросила Володина жена, с ненавистью глядя на старика, – вы разве не можете, как они?

– Нет, – улыбнулся старик Тане. – Сейчас нет. Может, года через два. А сейчас мы можем только с помощью вашего друга Сергея.

– Я подумаю, – сказал Володя.

– Конечно, – с понимаем кивнул старик. – Конечно, вы должны подумать.

На проводах, неожиданно многолюдных, к Володе подошел Юра:

– Ну что, выпьем с горя?

– Давай, Юр! Только честно скажу: горя не чувствую. Тяжело. Обидно. Но горя нет.

На рассвете Володя с Таней в «рафике» Сергея выезжали на верхнюю дорогу. Володя оглянулся, но дом и виноградники уже закрыл холм, прощально блеснуло только море. Володя прислушался к себе: было грустно, но и только. На коленях лежала тяжелая кожаная сумка, и там внутри, в тесно спеленутых банковскими ленточками бледно-зеленых листиках, текла виноградная кровь его будущего хозяйства.

P. S.

Через три года, осенью, оставив свои виноградники под Анапой на управляющего, Володя с Таней по двухнедельному туру отдыхали в Испании.

После завтрака Володя ждал на террасе Таню с полотенцами и слушал здешнего знакомого, сорокалетнего крепыша из Ярославля. Накануне тот разбил взятый напрокат мотоцикл и делился впечатлениями:

– Жаль, не видел ты, Володь, их рож, когда я выложил эти говеные две с половиной. Аж побелели, останавливать начали: с адвокатом, говорят, посоветуйтесь, экспертизу сделайте, проверьте правильность дорожных указателей… Да что я – мелочиться буду?! Разве объяснишь таким, что чувствует человек, когда на спидометре – под сто сорок, машина классная, трасса отутюженная… Да видел я, видел указатель этот, но кайф не хотел ломать. А как почувствовал, что не удерживаю, я руль отпустил и – в сторону. Там как раз кюветики с травой. И всего-то – плечо зашиб немного да рукав на куртке ободрал.

– Ну да. Это если не считать денег.

– А чего их считать. Они как бабы – уходят, приходят. Деньги надо презирать. Ненавидеть. Раньше, когда денег не было, люди людьми были. А сейчас – звери! За деньги на все пойдут. На все. Это я тебе говорю!