Эльфрида Елинек - Михаэль. Книга для инфантильных мальчиков и девочек

Герда в этот момент как раз проходит мимо. Она несет пакет с бутербродами и термос с горячим кофе, который мама дала ей с собой, хотя в здании есть столовая. И тут она замечает господина Кёстера. Он сейчас настолько преисполнен величия, что смог одарить Герду приветливым взором. Господин начальник канцелярии никогда не смотрит на Герду так приветливо. От радости, что господин Кёстер так приветливо на нее посмотрел, Герда по собственной инициативе грохает себе об голову термос и разбивает его. Осколки стекла тут же впиваются в кожу, и Герда моментально превращается в живой кактус. Горячий кофе льется на новую белую блузку и оставляет на ней безобразные пятна. Потом Герда показывает, что она к тому же умеет стоять на одной ножке, а руки разводит в стороны, словно для поклона. Остальные сотрудники и стажеры сгорают от зависти. Они тут же принимаются показывать все, что они умеют. Они проходятся по коридору колесом, делают стойку на руках, глотают горящие сигареты и втыкают ножи себе в тело. Господин Кёстер хотя и улыбается, но никого не хвалит. Он знает меру в обращении с сотрудниками.

Что, опять в штаны наложили? Стыдно!

Если этот запах и сюда долетел, то уж господин-то Кёстер всё давно унюхал, не сомневайтесь. Он же стоит прямо рядом с вами. Если уж вам никак не удержаться и вы не в состоянии управлять своими мышцами, тогда придется вам сменить работу. Значит, эта работа вам не подходит. Да, так что мне хотелось всем этим сказать: трудиться, трудиться и еще раз трудиться.

Привет. Это снова я.

Смотрите-ка, Герда и Ингрид прислушались к моему совету. Но своим примером они только продемонстрировали вам, как все может выродиться в свою противоположность. Господин шеф сказал: фройляйн, сделайте вот это и еще вот это. Герда решила, что он обращается к ней. А Ингрид уверена, что он имел в виду ее. Обе срываются с места и сталкиваются лбами. Каждая, конечно, хочет быть первой. Но они не дают друг другу пройти и поэтому приходят в ярость. Они кусают друг друга, впиваясь зубами в руки и в ноги. Они рвут друг другу одежду, молотят кулаками и выплевывают пригоршни выбитых зубов. Все это продолжается до тех пор, пока господин шеф не встает между ними. То, на что он при этом наступает каблуком своего ботинка, раздавлено, например большой палец на правой ноге у Герды. Но драка на этом заканчивается. Теперь обе приводят в порядок все то, что они во время драки разбросали. Но картина эта так и запечатлелась в памяти на долгие дни: в разных углах комнаты две девушки, обе — с окровавленными головами, они с яростью и злобой уставились друг на друга. Невыносимо. Неужели они не замечают, что каждая из них в этот момент думала только о себе самой, а вовсе не о фирме, которая на самом деле должна быть у них в сознании на первом месте? Они злопамятны. Они к тому же эгоистичны и недальновидны.

Так что я всем этим хотела вам сказать? Итак: трудиться, трудиться и еще раз трудиться. На первом месте — РАБОТА.

Дорис говорит: вот здесь, над диваном, я хочу повесить картину. Известный архитектор спрашивает ее: а как вы туда заберетесь? Дорис (в голубых джинсах, очень спортивная и в то же время элегантная) говорит «Хоп!», грациозно запрыгивает на спинку дивана и подчеркнуто лихо вешает картину на стену. Неожиданно она теряет равновесие, тихо вскрикивает (а-а!) и падает прямо в объятия своего будущего мужа, известного архитектора. Он крепко держит ее, держит и не выпускает. Дорис лукаво улыбается и говорит: ну давай, целуй меня, ты же только этого и ждешь! После этого — долгий поцелуй, которому нет конца. (Поцелуй.)

Ингрид глаз не может оторвать от экрана телевизора. Она говорит маме: я хочу, чтобы меня тоже кто-нибудь так полюбил. Я имею в виду, чтобы меня кто-нибудь полюбил по-настоящему, чтобы он всегда был со мной, как в кино. Я шлею в виду настоящую любовь, мама. Но, зайчик мой, ведь я же тебя люблю. По-настоящему люблю. Материнская любовь — самая чистая. На нее ты всегда можешь положиться, а на мужчину — нет. Телезрители недовольно улыбаются, ведь они точно знают из телепередач, что настоящая любовь существует. Ингрид тоже в это верит. Молодец, Ингрид! Храни в себе подольше эту святую веру в добро!

Фотомодель Гитта сидит и слушает, как фотограф Рико говорит ей: я люблю тебя. Он говорит это почти грубо. Он груб и в то же время нежен. Телезрители знают об этом, а Гитта еще нет. Она знакома только с его грубостью. Но хотя фотограф Рико говорит Гитте «я люблю тебя» так, словно осыпает ее ругательствами, он все-таки любит Гитту с нежностью. Но целует он Гитту очень грубо, хотя, как уже сказано, любовь его нежна.