Эльфрида Елинек - Михаэль. Книга для инфантильных мальчиков и девочек

Как бедна была бы наша жизнь без этих радужных мечтаний! Впрочем, наша жизнь и с радужными мечтаниями все равно бедна. Один мудрый человек некогда сказал: мечты есть звук пустой.

Зимний праздник! Участвуют все, даже младшие & самые младшие. Сколько здесь сегодня симпатичных гномиков! Есть, разумеется, и принцесса, и клоун, и без числа разных зверей, собаки, кошки (Томми Фиш то и дело наступает на свой длинный хвост), ведьмы, Белоснежки, волшебники, индейцы, ковбои, прачки, цветочницы, садовники — кого тут только нет!

Господин Кёстер награждает за лучший костюм. Вот это да! Ингрид завоевала первое место. Она нарядилась продавщицей сладостей. Мама нагрузила ей полную корзину конфет и шоколада, и теперь она раздает все это ликующим сотрудникам.

Браво, Ингрид! Господину Кёстеру Ингрид тоже вручает ролик леденцов. Спасибо, милое дитя, со смехом говорит господин Кёстер. Но леденцы он тут же выбрасывает, потому что от них толстеют. Второй приз достается коту Томми Фишу, а третий — ученику, который нарядился мухомором. А это кто же там такой? Не может быть! Это же Флиппер! А вот и Портер Рикс. Двое сотрудников отдела торговли смастерили эти костюмы в свободное от работы время. Они удостаиваются похвалы господина Кёстера.

Наша Ингрид так гордится своим первым местом! Она решила, что все глаза теперь будут направлены только на нее. Она льнет к трибуне для почетных гостей, где сидит господин шеф. Мамочка строго наказала ей: сделай красивый книксен, присядь пониже, как полагается! Ингрид приседает как можно ниже с явным кокетством, зазывно глядя на господина шефа. Господин шеф, разумеется, смотрит сейчас только на Ингрид & больше ни на кого. Но Томми Фиш, занявший второе место, весь иззавидовался. Он незаметно толкает Ингрид, и та падает, шлепается у всех на виду прямо на задницу и громко ревет. Какая незадача — и это в день ее триумфа!

И вот именно в этот момент господин Кёстер смотрит на нее. Он раскатисто смеется. Смеется какой-то шутке, отпущенной начальником производственного отдела. Ингрид, рыдая, бросается к своей мамочке. Мамочке стыдно, она сурово говорит: ну погоди, дома отец тебе задаст. Ингрид плачет еще громче. Позор! Ну и поганка же ты, Ингрид, говорит мама. Теперь господин Кёстер тебя больше не любит. Мне просто стыдно за тебя.

Господин Кёстер толком не разобрался в этой маленькой трагедии. И нас она тоже не очень-то интересует. Верно? Мне и писать-то об этом тошно.

Ведь много кому действительно плевать, кто на зимнем празднике получил приз, а кто нет.

Мамочка, давай выйдем прогуляемся, посмотрим, что где продается, предлагает Герда. Домою посуду, и пойдем, отвечает мать. Можно я надену новое пальто? Можно, только не запачкай его.

По телевизору Герда смотрела вместе с мамой репортаж с авторалли. Они гоняют как угорелые. Фонтаны грязи до небес. Им запомнилась красивая блондинка — фотомодель или киноактриса, с ног до головы забрызганная грязью. Но она громко смеялась, и было видно, что ей все нравится. Она наградила победителя поцелуем. Мама сказала: ей бы не помешало немного помыться, прежде чем появляться перед камерой. Чтобы хоть выглядеть по-человечески. Герда же ответила, что, по ее мнению, она выглядит как надо. Отчаянная девчонка. Опрятность еще никому не повредила. К тому же это такой опасный вид спорта, согласись. Но Герда, которая прекрасно разбирается в том, что они смотрят, отвечает: Формула-1 в сто раз опаснее.

Стоп! Вот номер! Да это, кажется, молодой господин шеф? Про себя Герда называет его Михаэль и в разговорах с матерью тоже употребляет это имя. Иногда она представляет себе, что называет его так вслух, при всех.

Ну да, это Михаэль. Молодой господин шеф в беде! Он отчаянно пытается вкатить свой новый «ягуар» в ворота гаража, прилегающего к его вилле.

Но ничего не получается. Сейчас, Михаэль, я тебе помогу! Герда бросается вперед, мать лениво плетется сзади. В конце концов, молодежь лучше находит общий язык без посторонних глаз. Мать внимательно наблюдает. Герда тянется куда-то вперед, машет руками, подает знаки, она только что наизнанку не выворачивается и все что-то показывает, кричит, мельтешит, строит рожи, она готова пополам разорваться. Правее, еще чуть-чуть правее (Михаэль — тихо, неслышно добавляет она). Михаэль дает задний ход и в десятый раз пытается вписаться в ворота. Герда изгибается крюком, она пальчиками показывает Михаэлю, что он должен проехать на несколько миллиметров правее. Вот так! Кррак! Многоголосый вопль ужаса. Левая фара разбита. Герда белеет как полотно. Мать кулаком ударяет Герду в лицо. Немедленно иди и проси прощения у своего шефа, мерзавка! Герда всхлипывает. За эти несколько секунд вся прожитая жизнь пробегает у нее перед глазами. Перед ее внутренним взором. Все то, что она когда-то видела по телевизору. Например, сцена, когда Герда наклоняется так, что во всей красе видны ее длинные загорелые ноги, и берет с заднего сиденья приземистой спортивной машины свою сумку.