- Знаете, сколько он ждал Вас?
- Наверное, очень долго, теперь таких не выпускают.
- Пожалуй. Мне подарили этот ликер в 1798 году. - Станислав Леопольдович усмехнулся. - С тех пор никто так и не заходил ко мне в гости. М-м… шутка.
Ликер он поставил на стол, к чайнику и чашкам. Потом принес из кухни чайник побольше, блюдечко с нарезанной плюшкой, банку варенья, масло и вазочку, на дне которой лежали две карамели без оберток.
- Кажется, больше ничего нет к чаю. Я бедно живу, видите ли.
- Это грустно, что бедно, - отнесся Петр.
- Да нет! Жить надо бедно. Впрочем, Вам трудно понять… не будем об этом.
- Почему же трудно… мне не трудно понять, я…
- Одеты Вы очень модно - пардон, что воспользовался паузой!
- А надо как? - Петр приготовился к конфронтации.
- А надо - никак. Чтобы не быть иллюстрацией места и времени… это привязывает и лишает свободы. - Станислав Леопольдович разливал чай.
- Я не понимаю, - сказал Петр.
- Я предупреждал, что Вам будет трудно понять. Вы молоды - немножко слишком. Это пройдет.
- К счастью, - пошутил Петр.
- К счастью, - очень серьезно и чуть ли не холодно повторил Станислав Леопольдович, от чего у Петра засосало под ложечкой. - Вы вот… чай пейте - с этими, как их… яствами. И сейчас будем открывать ликер.
Пробка на бутылочке оказалась притертой - Петр никогда не видел ничего подобного на посуде такого назначения - и не поддавалась.
- Можно я попробую? - предложил он, покрутил бутылочку в руках, потряс ее, подергал за пробку. Пробка не поддавалась. - А тогда надо подержать ее под горячей водой - и легко будет открыть.
Станислав Леопольдович проводил его в кухню к огромному мраморному умывальнику и стал лить на горлышко бутылки кипяток из чайника, однако никаких перемен не обозначалось. Петру начинала уже надоедать вся эта возня вокруг ликера, тем более что он и вообще-то ликеров не любил, так что оценить достоинства данного "прекрасного ликера" все равно бы не смог.
- Но это действительно прекрасный ликер, - возразил Станислав Леопольдович, читая мысли Петра, и улыбнулся: - Надо же, досада какая!..
И Петру сделалось его жалко: смешные они люди, старики, и трогательные с этими своими "цацками" - ликерами незапамятных времен и прочее, и прочее… "Бахнуть ликер об умывальник мраморный - и дело с концом. Чтобы уж никаких больше проблем", - подумал Петр, неловко эдак повернулся и - бах!… Бутылочка выскользнула и, ударившись об угол умывальника, разлетелась вдребезги. Крохотная липкая лужица со странно правильными очертаниями ("загустел ликер-то…") нарисовалась возле туфель Станислава Леопольдовича, который произнес: "Так-ну-и-ладно" - и, покачав головой, проследовал в "зало".
Петр поплелся за ним. Он устал уже бесконечно: надо как-нибудь отсюда… что-то тут неловко все и ни к чему… зря я вообще сюда и так далее, - тускло обозначалось в его голове. Между тем опять сели за стол. Молчали. Петр не поднимал глаз и вдруг ни с того ни с сего произнес:
- Ужасна, ужасна жизнь.
- Вы полагаете? - безобидно, вроде бы, начал Станислав Леопольдович, а закончил обидно: - Просто, видите ли, как аукнется… Относитесь Вы к ней ужасно - вот она и ужасна для Вас.
Петр смолчал, восприняв это заявление как обиду по поводу разбитой бутылочки.
- Да бог с ней, с бутылочкой, - не в первый раз уже поймал его мысль Станислав Леопольдович. - Не о бутылочке я вовсе.
- А о чем Вы вовсе? - без интереса спросил Петр, уйдя уже в сердце своем из этого дома.
- О чем? Да вот… ушли Вы отсюда, например, рановато: не все еще случилось. Ситуация, так сказать, не исчерпана - она, я полагаю, начала только вырисовываться, а ведь интерес в подробностях… или как по-Вашему?
"Никак", - хотел сказать Петр, но опять смолчал, потому что до конца не понял, о чем он, Станислав этот Леопольдович.
- Люди живут быстро. Вы не замечали? - продолжал раскачивать его тот.
- Быстро - это… это Вы что имеете в виду? - разговор надо было поддерживать, а чай, между прочим, остывал, и чая, между прочим, хотелось. С плюшкой. И с вареньем.
- Вы пейте - с плюшкой и с вареньем, а я в виду вот что имею…
- Вы телепат? - не выдержал Петр.
- Телепат, - скучно согласился хозяин, - или, - веселее продолжал он, - просто немножко более внимателен… медлителен, я хочу сказать, чем Вы.
Петр пил чай.
- М-да… внимателен и медлителен. Впрочем, на самом деле и я недостаточно внимателен и медлителен, раз успел уже Вас запустить. Угу, - кивнул он на опять не понявший реплики взгляд Петра. - Я запустил уже Вас. Я допустил, что Вам сделалось со мной - ну, тоскливо, скажем. Не протестуйте, голубчик, - к чему протестовать? А между тем фокус-другой я бы мог Вам показать - дело, как говорится, нехитрое. Но это, видите ли, слишком уж немудрящий путь, мне стыдно таким путем идти к сердцу Вашему. Да и не надо Вам, чтобы таким путем… Вы же человек тонкий, а?
Читать дальше