Андре Шварц-Барт: Утренняя звезда

Внезапно я все поняла. Он, перешагнув смертную черту, снова указывает мне место рядом с собой: вот она, его тайна, — это молчаливое завещание. С той минуты я почувствовала, что уже не одна. Он здесь, мы вместе. Это наша новая встреча: конец смыкается с началом. Садясь за письменный стол, я ощущала его подле себя — и вновь земная жизнь мне улыбнулась.

Впоследствии некоторые его заметки укрепили меня в убеждении, что он искренне желал подарить мне эту работу. Ту, что сам он при жизни не мог закончить, ведь для него это означало бы расставание со своими дорогими усопшими, а он желал, чтобы они продолжали жить в его душе до последнего часа: «Всякое завершение есть предательство, предательство в высшем смысле».

И чуть ниже: «Я должен оставить все это во мне. Хочу принести этот дар, пускай он и невелик: столько бессонных ночей, столько мук — ежедневных, еженощных — впустую».

Вот почему мне ныне чудится, что, продвигаясь на ощупь ему вослед, я вновь пробуждаю к жизни тех давно погибших людей, меж тем как он не отрывает от меня взгляда, затуманенного скорбью, вопрошающего, дойду ли я до конца. Здесь наша связь обходится без слов: ей надобно молчание. А отныне и мне пора умолкнуть в надежде, быть может напрасной, пересадить его героев в иные сердца, дать им укорениться в новых жизнях.

Симона Шварц-Барт

Апрель 2009

С тех пор как Земля умерла, мы, ее дети, разбросанные по Галактике, пытаемся понять, что же мы потеряли.

Планету нашу мало-помалу замусорили отбросы ядерной промышленности, к этому прибавились перенаселение, нехватка чистого воздуха, свежей воды, из Африки попытались изгнать ее обитателей как «население, не имеющее экономических перспектив развития»; когда же сверх того со всех сторон градом посыпались бомбы, земной жизни пришел конец. Не уцелели даже насекомые. Как итог — ни травинки. А на дворе стоял 3000 год.

По счастью, за последнее столетие люди освоили межзвездные полеты, на неродной почве путем экогенеза создали земную атмосферу. Постепенно отдельные группы расселились по всей Галактике. Уже оттуда они без излишних эмоций наблюдали смерть материнской планеты. Той, где пять миллионов лет назад появилась маленькая кучка чернокожих дикарей и постепенно заполнила громадную территорию, причем люди из разных мест все меньше походили друг на друга и поэтому забывали о своем общем происхождении, отчего меж племенами не стихали войны, сопровождавшиеся массовыми побоищами и оплакиванием убиенных. Парадоксальным образом люди обрели свое единство только в межзвездном пространстве. И так тесно переплелись заботами и чаяниями, что отныне в каждом из них ощущалась родственная близость со всеми остальными. Они практически достигли бессмертия, и их стала терзать ностальгия: кое-кто пытался восстановить потерянное, вновь изобретая религиозные культы и восстанавливая утраченные духовные связи с далеким прошлым. Например, оживив древний институт семьи, возобновляя праздники, жертвоприношения, возвращая самое смерть. Другие отыскали следы забытой прародины и теперь устраивали там масштабные раскопки в поисках архивов, погребенных под завалами еще до фатального конца света.

Историк по призванию, Линемари случайно оказалась в архивах диковинного государства, называвшегося сначала Иудеей, потом Палестиной и, наконец, Израилем. Именно там, в подземельях специализированного научного центра, она обнаружила следы странного побоища, имевшего место еще на тысячу лет раньше.

Естественно, что массовые смертоубийства были явлением столь же древним, как и само бытие рода людского. Насколько она знала, остальные звери погибшей планеты не уничтожали себе подобных. Но обладание языком позволяло людям называть соседей каким-нибудь таким словом, которое делало их более чуждыми, нежели насекомые. При всем том для уничтожения людей всегда обнаруживалась та или иная причина: неправильный раздел земель, зависть, стремление прославиться за чужой счет… Однако то стародавнее истребление не имело никакого ощутимого резона: убийцы никак себя не оправдывали и этим самым отличались от всех последующих поколений вплоть до конца земных сроков. Некоторый отзвук того давнего происшествия ощущался в поступках тех, кто вовремя покинул планету, словно тонущий корабль, и отправился осваивать Галактику. С течением времени некоторая семантическая модификация коснулась терминов, когда-то относившихся к тому давнему убийству людей, причем изменения вовсе не связывались с истинным происхождением слов. Обитатели новых миров, например, говорили, имея в виду высшую степень интенсивности: «какой-то Освенцим нежности» или «целая Треблинка счастья».