Джим Гаррисон - Зверь, которого забыл придумать Бог

По словам Джо, он впервые заметил зверя, о котором упоминал месяцем раньше, когда стоял на каком-то из высоких холмов, откуда открывался вид либо на бескрайние леса, либо на озеро Верхнее. Мне потребовалось целых полдня, дабы понять, что он говорил, и здесь мне отчасти помогли записи в блокноте Джо, преимущественно невнятные. Я уверен, он считает, что пишет совсем не то, что выходит в действительности, как зачастую говорит совсем не то, что хочет сказать. В любом случае этот так называемый зверь выдает свое местонахождение, если смотреть со значительной высоты, полным отсутствием волнения на небольшом участке леса или озера по очень ветреным дням. Ряд подробностей, касающихся природы и разнообразных обличий этого зверя, я сообщу позже.

Только не подумайте, мистер коронер, будто я принял слова Джо всерьез, но, с другой стороны, то, почему человек верит во что-либо, всегда казалось мне куда интересней, чем сами вещи, в которые он верит. Это не просто трудный вопрос, а нечто огромное, как весь мир. Вы, несомненно, пропилили дыру в черепе Джо с целью определить состояние его содержимого. По крайней мере, мне говорили, что нынче эта процедура принята при вскрытии, но — какой сюрприз! — вы не обнаружили там ничего такого, о чем мы не знали без вас. Я говорю вам о том, что именно поврежденное серое вещество заставило Джо заплыть так далеко на север штормовой ночью, и скорее всего он плыл за своим зверем, реальным или воображаемым. Разумеется, я спросил Джо, как это существо выглядит, и он путано пояснил, что у него три разных обличья.

Не скажу, что мне было приятно думать обо всем этом за оладьями и сотерном, «Шато д’Икем» приличной выдержки. Вставал вопрос, зачем пить за завтраком вино по триста долларов бутылка, — но почему бы и нет? Я просто-напросто отмечал первую за тридцать лет ночь, проведенную на свежем воздухе, и не собирался останавливаться на достигнутом. Поразительно, но после завтрака я не завалился спать. Я думал, что плохо выспался ночью, но оказалось не так. Отчасти шутки ради, но также с целью умерить никогда не отпускающее меня чувство близкой опасности я надел кобуру с пистолетом и отправился на прогулку.

Я прошел не более нескольких сотен ярдов, а потом остановился — в голову пришла вычитанная где-то мысль, что наши восприятия являются единственной картой мира, возникающей у нас внутри. Я мгновенно задался вопросом насчет карты, порожденной ястребом, который может читать колонку объявлений с расстояния пятидесяти футов, или медведем, чей нелепый череп свидетельствовал, что у него или у нее не было врагов в животном мире; или, еще лучше, насчет карты, порожденной травмированным мозгом Джо, — и насколько она, наверное, отличается от карт всех прочих людей. Я невольно потрогал языком сломанный зуб. В одной из книг, присланных мне Роберто из Чикаго, говорилось, что каждый отдельно взятый мозг значительно отличается от любого другого мозга. Проще выражаясь, требуется огромная воспитательная работа, чтобы все они вели себя одинаково. В результате травмы Джо явно утратил часть полученных навыков и уже никогда не восстановит. Что он приобрел взамен, если вообще приобрел что-нибудь? Имела ли место хоть какая-то компенсация? Большую часть времени Джо явно радовался жизни, но, похоже, счастлив он в тех отношениях, где меньше всего похож на нас. Похоже, он пользуется свободой иного рода, которая не поддается определению.

Я внимательно огляделся по сторонам и решил, что нахожусь на излучине реки, где особенно хорошо ловится ручьевая форель. Я опустился на четвереньки и пополз по мшистому берегу, увидев несколько рыб из категории так называемых голкиперов. Эти форели проводят всю свою жизнь под водой, если не считать молниеносных бросков в воздух за насекомыми. Непонятно зачем, я внимательно обозрел деревья поблизости, около дюжины разных пород. Ни одно из них не являлось совершенным или близким к совершенству представителем своего вида. Будучи ботаником-любителем, я знал, как много существует разных болезней деревьев, буквально сотни. Обычно люди задумываются над подобными вопросами лишь перед Рождеством, когда ставят перед собой цель приобрести «идеальную» елку, но это не дикорастущие ели, а выращенные и подстриженные на огромных плантациях, в большинстве своем представляющих собой биологические пустыни. В настоящее время не осталось идеальных деревьев, как не осталось идеальных людей.

Я знал, что недалеко от места, где я стоял на четвереньках, на берегу лежит огромное бревно белой сосны, которое не достигло устья реки, когда здесь сплавляли лес в далеком прошлом. Оно по меньшей мере семи футов в диаметре. В ранней молодости мы с Диком Рэтбоуном частенько обдумывали способы выволочь бревно из леса, чтобы продать за большие деньги — только вопрос кому. В чем-то похожее на доисторического медведя Джо, это бревно являлось реликтом иной эпохи.