Норман Мейлер - Крутые парни не танцуют

Он выглядел слабым – иначе говоря, не выглядел всесильным. Однако я не мог понять, насколько ему плохо.

– Ты на химиотерапии? – спросил я.

– Бросил несколько дней назад. Уж больно унизительная штука. – Он подошел и слегка обнял меня, не привлекая к себе, точно опасался заразить.

– Есть такой анекдот, – сказал он. – Еврейская семья ждет в вестибюле больницы. Выходит доктор. Этакий довольный стервец с жизнерадостным голосом. Чирикает, как пташка. – Мой отец любил при случае напомнить мне, так же как напоминал моей матери, что его корни в Адовой Кухне [30], и хрен с вами со всеми. Его снобизм неизменно оставался вывернутым наизнанку, поэтому он не упускал возможности продемонстрировать свое презрение к жизни состоятельных людей и медицинскому обслуживанию как ее непременному атрибуту.

Теперь он мог продолжать свой анекдот.

– «У меня, – говорит доктор, – для вас две новости: хорошая и плохая. Плохая – что болезнь вашего отца неизлечима. А хорошая – что это не рак». – «Слава Богу», – говорит семья.

– Так это неизлечимо?

– Да разве кто знает, Тим? Иногда мне сдается, что я догадываюсь, когда схлопотал его. Раз я так близок к источнику, может, найду и средство. Скажу тебе, я терпеть не могу эти таблетки, которыми пичкают врачи. Ненавижу себя за то, что глотаю их.

– Спишь крепко?

– Ну, этим я никогда не мог похвастаться, – сказал он. Потом кивнул. – Малец, я слажу с чем угодно, кроме середины ночи. – Для него это была целая речь. Он оборвал ее. – Что с тобой стряслось? – спросил он.

Я выложил ему все о драке.

– Где ты оставил пса? – спросил он.

– Похоронил в саду.

– Перед тем как лег спать?

– Да.

– Неплохо тебя завели.

Мы просидели на кухне все утро. Когда я приготовил яичницу, мы ненадолго перебрались в гостиную, но мебель Пэтти была не для старого докера, и скоро мы вновь очутились на кухне. Снаружи был очередной серый день, и отец поежился, глядя в окно.

– И чем тебе приглянулось это Богом забытое место? – сказал он. – Тут как зимой на задворках Ирландии.

– А мне правится, – сказал я.

– Да?

– В первый раз я попал сюда после того, как меня вышибли из Экзетера. Помнишь, мы напились?

– А как же. – Приятно было увидеть его улыбку.

– Ну вот, утром ты вернулся в Нью-Йорк, а я решил приехать сюда на лето. Я слышал об этом городе. Он мне сразу понравился, а как-то вечером, через неделю, я заглянул в один клуб с дансингом, недалеко от шоссе. Там была симпатичная девица – я все на нее смотрел, но не подходил. Она была со своей компанией и танцевала. Я просто наблюдал. А когда закрывали, сделал рывок. Прямо подошел к ней на площадке, посмотрел в глаза, она – в мои, и мы вместе отправились к двери. Насрать на этих ее парней. Они только рты поразевали. А мы с девицей пересекли дорогу, зашли в лес, и знаешь, Дуги, я ей влупил. По моей прикидке, с того момента, как я к ней подошел, до того, как заправил, прошло минут семь. До этого дня я и думать не думал, что способен на такое.

Он явно оценил мою историю. Его рука по старой привычке потянулась туда, где должен был стоять стакан с виски, но потом он вспомнил, что там ничего нет.

– Стало быть, тут твоя удача, – сказал он.

– До какой-то степени.

– Ты оклемался? – спросил он. – Для парня, который только что раздолбил монтировкой кузов, ты что-то не шибко довольный. Боишься, что он вернется? – Какое счастье промелькнуло в отцовских глазах при мысли о том, что Студи может прийти сюда.

– Надо многое обговорить, – произнес я, – да вот не знаю, готов ли я тебе рассказывать.

– Касается твоей жены?

– Отчасти.

– Слушай, если бы я собирался протянуть еще лет десять, я бы помалкивал, но поскольку не собираюсь, то скажу. По-моему, ты не ту себе взял. Вместо нее должна была быть Мадлен. Пускай она злопамятная макаронница, но она мне нравилась. В ней был класс. Тонкая была штучка.

– Это твое благословение?

– Слишком много лет я помалкивал насчет слишком многих вещей. Может, оно стало тухнуть внутри. Одна из причин рака, говорят жизнерадостные пташки, это неподходящая среда.

– И что ты хочешь мне сказать?

– Парень, который женится на богатой, заслуживает всего, что бы с ним ни стряслось.

– А я думал, Пэтти тебе по вкусу. – Они любили выпивать вместе.

– Характер у нее правильный. Если бы во всех деревенских было столько же пороху, сколько в ней, они правили бы миром. Но мне никогда не нравилось то, что она делает с тобой. Некоторым дамочкам надо носить майки с надписью: «Поди сюда. Я сделаю из тебя петуха».