Альфред Бестер - Обманщики

Именно это железяка и пытается перевести в визуальную форму, ведь у нее нет устройств для передачи вкуса и запаха. Как и у любого другого компьютера. Возможно, когда-нибудь такие устройства и появятся. Как бы там ни было – я весьма впечатлен, даже попытки такие заслуживают глубочайшего уважения. Ну ладно, работай дальше. Можешь все говорить на титанианском.

Так куда же к чертовой матери запропастилась Деми Жеру?

*

– Да?

* *

– Да?

* *

* *

– Давай дальше.

* *

* *

**

– Говори, говори.

* *

* *

**

**

– Полумесяц, может? Заваленный набок.

* *

* *

**

**

* *

* *

– Круг, понятно. А дальше?

* * * *

* * * *

* * *

* * * *

* * * *

– Круг, разделившийся пополам. А теперь?

* * * *

* * * *

* * *

* * *

* * * *

* * * *

* * * *

* * *

* * *

* * * *

* * * *

– А теперь четыре? Подождите минутку. Подождите. Всего. Только. Одну.

Долбаную. Минутку. Эти картинки чем-то таким отзванивают... Колокольчики.

«Серебряный колокольчик». Шутовской колпак с бубенчиками. Колпак. Колпак.

Околпачить. Шит колпак не по-колпаковски. Переколпаковать. Колпак.

Стеклянный колпак в биологической лаборатории университета, под которым хранились инструменты. Биология. Деление клеток. Образование бластулы. А потом – гаструляция. Эмбриология, вот что тут происходит. Что-то рождается. Но только что? И где? Что обозначает это сообщение?

Картина молниеносного деления клеток буквально завораживала.

Бластула, гаструла, бластодиск...

– Боженька ты мой, да тут все происходит за микросекунды! Эктодерм, мезодерм, эндодерм... Впервые в истории компьютер вознамерился что-то родить, но только – что именно?

До предела взвинченный Роуг бросился в студию, чтобы получше – на огромном главном мониторе компьютера – увидеть, чем же все кончится. За эти несколько мгновений бешено ускорявшийся процесс достиг своего denoument <���исход, развязка (фр.)> – прямо перед Роугом огромный экран разлетелся вдребезги. Вместе с фонтаном пластиковых осколков из компьютера вылетела Деми Жеру – вылетела, сшибла ошеломленного синэргиста с ног, а сама вполне удачно приземлилась сверху. Ее голое, обильно покрытое потом тело била дрожь.

– Господи, – хрипло выдохнула Деми. – Забираться внутрь было куда легче, чем вылезать наружу. Ты не поранился, милый?

– Я в порядке. Я восхищен. Я потрясен. Я в полном экстазе.

Привет-приветик. Привет, любимая. Привет, феечка ты моя родная. Интересно бы знать, чем это занималась приличная девушка в таком сомнительном месте?

– Удивлен?

– Ни в коем разе. Я прекрасно знал, на что ты способна. Я никогда в этом не сомневался.

На этот раз они покинули шестифутовую ванну вместе и, не вытираясь, пошлепали голыми пятками в гостиную. Там сели на диванчик и водрузили упомянутые пятки на кофейный столик. Им было совершенно наплевать – течет с них вода или не течет, и на что именно она течет – все заслоняла радость успешного завершения нелегких испытаний.

– Жаль, не слышишь ты, как ворчат мебель и ковры, – засмеялся Уинтер.

– Глюг, глюг, глюг. Глгглглг. Глууг, глууг, глууг. На некоторых ничем не угодишь.

– А вот я в полном восторге, – блаженно зажмурилась Деми.

Сейчас она напоминала нереиду, отдыхающую на волне – рыжие распущенные волосы, зеленые глаза, кораллово-розовая кожа. – И думать не могла, что заниматься любовью под водой так... так...

– Так – что?

– Не могу сказать. Приличные виргинские девушки никогда о таком не говорят, поэтому у меня нет слов. А ты, ты делал так раньше?

– Тыщи раз, – честно признался Роуг. – Я исполнял обязанности самца под самыми разнообразными водами и подо всем, в чем есть вода. Могу провести инвентаризацию: вода сельтерская, воды околоплодные, мутная водичка, водка, водопровод. Водолей, водолаз, завод, подвода...

Деми слегка шлепнула его по губам, заткнув тем самым водоизлияние, грозившее стать катастрофическим.

– А пока меня не было?

– Что – пока тебя не было?

– Сам знаешь, что. У тебя была какая-нибудь девушка? Обещаю, что я все пойму и не буду тебя осуждать, – она стала очень похожа на мать Уинтера.