Сара Груэн - Уроки верховой езды

— Вот видите! Она даже не знает, кто я такая!

Некоторое время мы играем в гляделки.

— Доктор Джессика Берман, — представляется она наконец.

— Ладно, Джессика…

— Для вас — доктор Берман!

Я вдыхаю, выдыхаю и начинаю с начала.

— Ладно, доктор Берман, давайте заново установим препятствия…

Я иду к двери, сопровождаемая по пятам Пи-Джеем и доктором Берман. Вот уж кто точно не потеряется. Жалобы сыплются из нее сплошным потоком, как из худого мешка.

— …Полагаю, именно поэтому мне никто не сказал на прошлой неделе, что Сэм жалуется на плечо. И почему у него лизунец такой грязный? У вас же вроде конюшня с полным набором услуг? Я не должна тратить свое время на отмывание лизунцов или дожидаясь, пока кто-то установит препятствия…

— Порез у Сэма на плече был с ноготь размером. Но я сделаю пометку, чтобы в другой раз вам позвонили…

И позвоню. В три часа ночи. Или в момент рождественского застолья. Я уж подгадаю.

— А препятствия разобраны потому, что Пи-Джей только закончил ровнять площадку, вы будете самой первой, кто там поедет, и грунт…

Я умолкаю — кое-что отвлекает меня. По дорожке пробирается синий пикап Дэна. Потом скрывается за домом. Ничего не понимая, я бросаю взгляд на часы. Когда пикап показывается снова, из него выбирается Ева. Она что-то кричит. Что именно, я пока не разберу, но вижу, что у нее форменная истерика. Она громко хлопает дверцей, врывается в дом, и эта дверь тоже закрывается с гулким хлопком.

Я срываюсь на бег. У меня за спиной длятся нескончаемые претензии доктора Берман.

— Но тогда ему следовало бы… Эй, что происходит? Куда это вы?

Ее голос выходит на новый уровень экспрессии.

— Извините, неотложное дело, скоро вернусь, — кричу я на бегу.

Дэн дает задний ход, но замечает меня и останавливает машину. Он ждет, не заглушая двигателя.

Я пробежала добрую треть расстояния до дома, но голос доктора Берман звучит наподобие туманного горна:

— Нет, это попросту невыносимо! Вы бы лучше задумались, хорошенько задумались о том, как вы обращаетесь с владельцами лошадей! Ваша конюшня ведь далеко не единственная в…

Я останавливаюсь и оборачиваюсь. Я готова взорваться.

— Бога ради, тетка, почему бы тебе носок в рот не засунуть?

У нее падает челюсть. У Пи-Джея округляются глаза.

Я переживаю мгновение неуверенности. Мгновение четкого понимания, что я сейчас натворила. Потом снова бегу.

Когда я подбегаю к грузовичку, Дэн опускает стекло.

Я спрашиваю:

— Что стряслось?

И наклоняюсь, опираясь о борт машины. Я совсем задохнулась.

— Мне пришлось отказаться от услуг Евы, — говорит он, глядя в ветровое стекло.

— Да что такое? Что случилось-то?

— Думаю, тебе лучше ее саму расспросить.

— Я тебя спрашиваю!

Он продолжает сидеть молча и неподвижно.

— Дэн, да говори уже наконец!

Еще секунду мне кажется, что он так и не ответит. Но он все-таки поворачивается ко мне, лицо у него мрачное.

— Я застукал Еву с сигаретой на сеновале.

— Что?..

— Вот только что. Она там была с другим волонтером, тоже подростком.

— Ты серьезно?..

Я таращусь на Дэна, мечтая о том, чтобы все оказалось недоразумением. Потом продолжаю:

— Да где бы ей, черт возьми, раздобыть сигареты-то? Тут до ближайшего ларька двадцать семь миль, а у нее даже велосипеда нет!

— Мне очень жаль, — отвечает он просто.

— Вот дерьмо, — говорю я.

Сдергиваю очки и провожу рукой по лицу.

— Ты точно уверен, что так все и было?

Он кивает.

— Ну что ж. Спасибо, что рассказал. И за то, что выгнал ее.

Он снова кивает. Он смотрит на меня, и я понимаю — он хочет сказать что-то еще.

— Слушай, сейчас, наверное, не тот момент… Просто вчера вечером так здорово было.

Я смеюсь.

— Извини… — быстро поправляется Дэн.

— Не надо. Не извиняйся, мне тоже было очень хорошо. Я просто…

И я беспомощно оглядываюсь на заднюю дверь дома.

— Я знаю. Может, мне стоило позвонить попозже, но… Он делает паузу, разглядывая свои руки, лежащие на руле.

— Я был бы рад как-нибудь все повторить.

— Я тоже, — говорю я.

Наши взгляды встречаются…

Я ощущаю, как сзади надвигается нечто громадное, еще прежде, чем у Дэна меняется выражение лица. Я оборачиваюсь. Громадный серебристый «линкольн навигатор» нависает над нами, заслоняя солнечный свет. Тонированное стекло плавно опускается, и сквозь линзы от Феррагамо меня обдает адское пламя.

— Доктор Берман, простите…

— Довольно! Мой муж вас известит, когда мы договоримся с другой конюшней. Никто себе не позволяет так обращаться со мной, даже сын-подросток, а вы бы слышали, как он порой выражается! Стыдитесь!