Мариасун Ланда - Крокодил под кроватью

В) И наконец, куда более важное соображение: Сефе был по сути дела единственным другом Х. Х. в этом городе.

Пока Х. Х. набирал номер телефона Сефе, он представил себе мясника вытирающим руки о фартук, перепачканный кровью…

— Слушаю вас!

— Сефе?

— Дружище, чтоб тебя! Где тебя сейчас носит, придурок?

— Сефе, я хотел бы попросить тебя…

— Давай, давай, говори уже, алкаш, ведь мы же друзья…

— Ты можешь заглянуть сейчас ко мне домой?

— К тебе домой, в такую рань? Что у тебя там стряслось, хитрец?

— Я не могу рассказать тебе это по телефону. Приходи и сам все увидишь.

— Ладно, сейчас скажу Эстер, чтобы она спустилась в магазин, и сразу же поднимусь к тебе. Эй, ты там не пугай меня, козлина! Ничего страшного с тобой?

— Ты сам всё увидишь…

На сей раз Х. Х. совершенно не был расположен терпеть шутки и подтрунивания над собой. Ему был нужен чей-нибудь совет, чье-нибудь сочувствие в этой беде… Кроме того, Сефе был мясником и, пожалуй, смог бы… эх, хороший удар топором покончил бы разом со всем, хотя от этой мысли у него задрожали колени. Он посмотрел на часы и подумал, что опоздает на работу. В любом случае, у него была на то уважительная причина, разве нет? Не каждый же день у тебя дома обнаруживаются крокодилы!

Прозвенел звонок. Сефе стоял на пороге, и по всему было видно, что его распирало от любопытства Он был высок и очень крепок. Он упирался в пояс ладонями размером с теннисные ракетки, и эта поза создавала во всем пространстве вокруг Сефе атмосферу солидности, уверенности и безопасности.

— Хуанхо, чтоб тебя, я сгораю от любопытства! — и он, как обычно, нежно хлопнул Х. Х., отчего тот слегка впечатался в стену.

— Иди за мной! — сказал Х. Х. Сефе, оправившись от дружеского приветствия. — У меня крокодил сидит под кроватью.

— Что-что у тебя там?

— То, что слышишь. Здесь под кроватью сидит крокодил, и я не знаю, как мне с ним быть. Посмотри сам.

И Сефе пришлось встать на четвереньки и заглянуть под кровать. Х. Х. воспользовался секундой, чтобы закурить. Он вновь начал успокаиваться. Воистину дружба — великая вещь! Иметь возможность поделиться своей бедой, опереться на плечо друга…

— Черт возьми! Ну у тебя и шутки!

Х. Х. от потрясения чуть не проглотил сигарету…

— Ты что, его не видишь, Сефе?

— Кого не вижу, придурок? Какой крокодил? Здесь ни фига нет!

Х. Х. бросился на пол так, будто сию секунду должен был начаться воздушный налет, обстрел, бомбардировка. Он посмотрел под кровать… и увидел его! Да, он его видел! Огромного, неподвижного, словно мертвого. Только движение его пластинчатого брюха говорило о том, что рептилия жива…

— Слышь, у тебя крыша едет! Здесь нет ничего, кроме пыли! С каких это пор у тебя такие глюки?

— Сефе, я клянусь тебе, что…

В эту минуту X. X. с особой остротой ощутил свое глубокое одиночество. Он понял, что упорствовать бесполезно. И даже опасно. Он отдавал себе отчет в том, что происшествие начинало приобретать неожиданный оборот, и, стремительно прокрутив все это в мыслях, Х. Х. представил происходящее следующим образом:

1. Под его кроватью был крокодил.

2. Крокодил ел ботинки.

3. Он не сбежал из зоопарка.

4. Крокодил невидим для всех, кроме него самого.

Х. Х. подумал, что теперь правильнее всего было бы притвориться, что ничего не происходит…

— Я клянусь тебе, что мне показалось…

— Хуанчик, Хуанчик, ты заработался! Да и вообще-сколько можно жить холостяком, в конце концов? Тебе нужно отдохнуть, развлечься! И найти себе девушку — среди них попадаются симпатичные, я тебе точно говорю! Давай, зайди ко мне потом в магазин, я тебе, голодающему, дам парочку отбивных! Угощаю!

И, сказав так, Сефе нежно похлопал его по щеке, отчего Х. Х. вновь закачался, как одинокое дерево на ветру…

— Прости, Сефе, ты из-за меня только время потерял! — пробормотал Х. Х., собравшись с силами. — Ты не представляешь, как я тебе благодарен! Но я был уверен, что…

Оставшись один, он стремительно кинулся в свою комнату. Бросился на пол, вытянувшись во весь рост, и стал разглядывать крокодила, своего крокодила. Ему уже не было страшно, он чувствовал лишь какую-то странную тревогу, которой даже не мог придумать названия. Его прошиб холодный пот.

И мелко задрожали руки. Он не знал, что теперь может случиться. Сейчас ему нужно было идти на работу. Все, что касалось крокодила, должно было стать его великой тайной, и, думая об этом, Х. Х. понял, что хранить это в себе куда труднее, тяжелее, чем испытывать страх.