Олег Куваев - Олег Куваев Избранное Том 2

Андрей шел по поселку и очень хотел остаться один. Тут–то с небес и раздался крик: «Андрей». Он поднял голову и увидел, что стоит перед урсом, а с небесной башни окликает его Шакунов.

– Зайди. Дело есть.

– …Нет дел, – сказал уже в мансарде Андрей. – Не работаю я в газете.

Шакунов прочел характеристику: «Вдумчивый, честный… принципиальный. Отличное журналистское перо…»

Статья в трудовой – «по собственному желанию».

– Ух, – Шакунов с уважением вернул характеристику. – Прямиком в АПН и сразу в загранкомандировку.

– Бросьте, – устало отмахнулся Андрей. – Вы же все знаете…

– Мало ли что я знаю. Дай–ка лучше твою книжку и бумажечку.

Запер Шакунов в сейф и трудовую книжку, и характеристику, а Андрей, «вдумчивый, принципиальный, блестящее перо», стал штатным рыбаком урса.

Мишкин дом он нашел на краю поселка, в конце улицы Обручева.

– Смотри ты, даже звонок! – сказал он Валету. – Тут лапой дверь не откроешь, тут интеллектуальный минимум не поможет – технический требуется. Вот, учись! – он нажал кнопку. За дверью взвыл звонок. Валет ощерился и отскочил к лестничной клетке.

Дверь распахнулась.

– О! – сказал Мишка. – Ух ты!

– Валя, – сказал Андрей, – заходи.

– И Валет здесь! – Мишка ухватил его за уши, втащил в прихожую, потом оставил пса и показал на вешалку:

– Давай раздевайся.

– А ванна?

– Что ванна?

– Я думал, ты из нее не вылезаешь.

– Ха! Там только вечером горячая вода, сам знаешь, как у нас с водой. Ну, проходи. Вот как я теперь выгляжу.

Он распахнул дверь направо: там была большая комната с большим окном без стола и стульев. У стены собранная раскладушка, в углу налево свернутый матрас, и по всей комнате книги и газеты.

– Во! – сказал Андрей. – Смотри, Валя, – литературное стойло литсотрудника районной газеты. Здесь и ты будешь спать. Пошли дальше.

Налево по коридору были ванная и кухня, а дальше, направо, еще одна комната, поменьше. Там у железной односпальной кровати стояла табуретка, и на ней машинка «Москва» с заложенным в нее листом, и по всей кровати валялись исписанные листы. На столе в углу, схоронив под собой электрическую плитку, громоздилась десятилитровая кастрюля. Груда рукописей лежала на чемодане, между окном и кроватью.

В комнате было два стула.

На широком подоконнике телефон.

– Ни дня без строчки, – сказал Андрей. – А где фанера? Сколько я тебя буду учить – журналист не имеет права на вымысел, а уж про обман и говорить нечего. Ты не отрок, но муж, ибо журналист даже районной газеты успевает прожить две жизни там, где остальные еле–еле протягивают одну. Журналист – это солдат на фронте жизни. Так где фанера, солдат?

Они с минуту смотрели друг другу в глаза. Мишка не выдержал первым, и они громко расхохотались. Андрей смеялся и чувствовал, как постепенно рассасывается напряжение, завод на мгновенность ответного действия, что всегда сопровождает одинокого человека в тайге.

– Достал я тебе фанеру, – сказал Мишка. – Даже два листа. Так что не сердись. Вывезти не смогли. У тебя там близко нет геологов, а сейчас все вертолеты на их вывозке. Сезон–то кончился.

– Тогда спасибо, – Андрей развязал рюкзак. – Только теперь не надо.

Он выложил на стол рыбу и жареную оленью грудинку. Мишка любил грудинку. Из кармана рюкзака Андрей выставил на стол бутылку спирта.

– Мне материал надо срочно доделать, – сказал Мишка. – Там чепуха осталась, две страницы. – Он достал стопки, налил и разрезал рыбу. – Ну, будь здоров.

Они выпили и по очереди отхлебнули воды из ковшика. Мишка ухватился за рыбу.

– А колбасы нет? – спросил Андрей.

– Навалом, – Мишка ушел и принес длинное полено вареной оленьей колбасы. – Как может надоесть такая рыба?

– Надоела, – сказал Андрей.

Зазвонил телефон. Все поселковые телефоны кричали, словно проигрыватели.

– Сергеев! – услышал Андрей голос Грачина. – Где материал?

– Делаю, – сказал Мишка. – Срок до трех. Сейчас двенадцать.

– Ладно, знаю. Считай звонок проверкой исполнения. И не очень там…

– Что не очень?

– | Мрачно на жизнь смотришь, Сергеев. Очерняешь. Учти, что руководству обстановка известна. Там же комиссия перед тобой побывала.

– Отчет комиссии у меня, – Вот, вот. Руководствуйся.

– Директор перед комиссией дырки замазал, втер им очки.

– Не было дыр, Сергеев. Ездили опытные товарищи.

– Страхуемся, Владимир Александрович?

– Эх, Сергеев, – голос Грачина потеплел. – Производство – не футбол, там горячку пороть нельзя. Иногда полезно глаза закрыть. Или указать в частном порядке.