Наринэ Абгарян - Манюня пишет фантастичЫскЫй роман

— Я, что ли, должен за твоим ферзем следить? Твой ферзь, ты за него и в ответе!

— Саркис, да ты жулик, я смотрю.

— Собакин щенок, какой я тебе жулик? Я же два хода назад твою королеву конем положил! Голова твоя дырявая, всю память растерял среди этих душманов. Давай еще одну партию, авось отыграешься, хе-хе!

— Не надо про душманов, не трави мне душу, дед.

— Не буду, ладно, извини. Е2-Е4, поехали, Гарегин Сергеевич.

Через неделю случился родительский день.

В преддверии столь знаменательного события субботу объявили санитарным днем. И если первую половину дня дети провели в немилосердной уборке — драили комнаты, протирали окна и меняли выданное по случаю чистое постельное белье, то всю вторую половину небольшими группами ходили в баню — помыться и устроить кой-какую постирушку.

Баня находилась в двадцати минутах ходьбы от лагеря и являла собой весьма странное сооружение — деревянные стены были насквозь съедены жучками, в единственном окне левым верхним клыком торчал осколок стекла, а под потолком в витиеватом узоре проходили устрашающего вида трубы. Трубы там и сям были обмотаны какой-то драной материей, которая периодически ссыпалась вниз жесткой, пахнущей ржавчиной трухой. И только бетонный пол с парочкой сливов да сикось-накось приваренные к трубам лейки свидетельствовали о том, что это таки баня, а не заброшенный ангар для допотопных тракторов «Коммунар».

Несколько руинный интерьер помещения оживляло раскидистое, вполне себе самодостаточное птичье гнездо, которое красовалось на локте дальней трубы. Мы какое-то время с любопытством разглядывали его, задрав кверху облезлые от летнего солнца носы.

— Никак воронье? — предположила Каринка.

В подтверждение ее слов из гнезда высунулся недовольный темный клюв и грозно уставился на нас.

— Она птенцов высиживает! — ахнули мы и побежали к нашей вожатой, докладываться о птице.

Но товарищ Маргарита уверила нас, что эта ворона — вполне натренированная видом голых людей ворона.

— Мы здесь мылись, и не раз. Она сидит себе тихонечко в гнезде и никого не трогает. А птенцов там нет, не волнуйтесь.

— А почему нельзя перенести гнездо на дерево?

— Нельзя. Дед Сако объяснил, что если мы попытаемся это сделать — ворона обидится, улетит и больше не вернется.

— Почему? — расстроились мы.

— Видимо, так у них, у ворон, заведено. Вы лучше не отвлекайтесь, а быстрее заканчивайте свои дела. Очередь-то большая, всем надо успеть сегодня помыться.

Мы разложили наши вещи на длинной лавочке в углу, разделись и, стыдливо прикрываясь ладошками, встали под лейки. Включить или регулировать воду мы не могли — пульт управления находился в котельной. Поэтому мы построились под лейками и дали условный знак товарищ Маргарите. Услышав наш дружный вой, она открутила какой-то вентиль. Трубы под потолком немилосердно вздрогнули, брызнули ржавой трухой, а лейки принялись остервенело отплевываться струями ледяной воды.

— Ааааа, — заорали мы и разбежались по углам.

— Потерпите чуть, сейчас вода пойдет хорошая, — крикнула из котельной вожатая.

Через минуту вода действительно стала теплой.

— Ну как? — заглянула к нам товарищ Маргарита.

— Нормально! — отрапортовали мы.

Мыться было весело и здорово — мы попеременно намыливали друг другу спины и с визгом ныряли под упругую теплую струю воды. Ворона периодически высовывала из гнезда клюв и с любопытством разглядывала нас. Но мы уже не обращали на нее внимания — дел-то было невпроворот! Некоторые девочки сами не справлялись с мытьем, и приходилось им помогать. Особенно долгой возни потребовали волосы девочки Ани — у нее были такие длинные густые кудри, что нам пришлось всем миром сначала намыливать ей голову, а потом смывать пену. Вообще Ани была удивительной красоты девочкой. Она ходила всегда с гордо выпрямленной спинкой, откинув голову под тяжестью волос немного назад. Товарищ Маргарита называла ее походку царственной и говорила, что Ани похожа на Клеопатру.

Мы тоже дружно считали, что Ани похожа на Клеопатру. Кто такая эта таинственная Клеопатра, мы знать не знали, но нам шибко нравилось необычное звучание ее имени. Вот и сейчас, смывая мыльную пену с волос Ани, мы непрестанно командовали: