Ирина Левитес - Отпусти народ мой...

Второй раз встречали Одельские первомайский праздник в военном городке. В части прошло торжественное собрание, а потом — концерт художественной самодеятельности. Вечером рядового Громова вызвали к командиру. Дмитрий, не вдаваясь в подробности, коротко бросил:

— Завтра утром, часов в восемь, будь готов. Поедешь со мной в Днепропетровск.

Федору было любопытно, с чего это вдруг незапланированная поездка наметилась, но задавать лишние вопросы не по уставу. И так командир постоянно с ним нянчится. Надо — значит надо. Может быть, что-то с дембелем связано? Сто дней до приказа уже слетают с отрывного календаря.

Подпрыгивая на заднем сиденье командирского «козлика», Федор порывался спросить, зачем его везут в Днепропетровск? Но, глядя на серьезное лицо командира, заговорить так и не осмелился.

Машина остановилась у штабных ворот. Прошли мимо дежурного, внимательно изучившего их документы, и поднялись на второй этаж. Дмитрий велел посидеть на деревянной скамейке в коридоре, а сам надолго исчез за какой-то дверью. Федор измаялся, ожидая неизвестно чего, когда командир выглянул и кивком головы позвал в кабинет. В комнате за столом сидел подполковник, у окна стоял старший лейтенант с картонными папками в руках, а рядом с ним — незнакомая худая женщина в ярком крепдешиновом платье. Пока подполковник расспрашивал Федора, что да как, откуда был призван в армию, как служба идет, тот краем глаза поглядывал на гражданку. Уж больно она не вписывалась в строгий кабинет, да еще непонятно почему волновалась. Ее вытравленные перекисью волосы были туго накручены мелкой шестимесячной завивкой, брови жирно нарисованы черными дугами, ресницы слиплись комочками туши, а губы намазаны алым сердечком. В руках она нервно комкала носовой платок. Взгляд умоляюще бегал по лицам военных, на щеках и шее — красные пятна. «Не в себе, видать, дамочка, — подумал Федор. — Неприятность какая случилась?»

Но тут подполковник, откашлявшись, перестал ходить вокруг да около и решительно произнес:

— Тут вот какое дело. Вызвали мы тебя потому, что товарищ капитан целый год искал твоих родных. И могу тебя поздравить, рядовой Федор Громов! — в голосе подполковника появились ликующие нотки. — Удалось найти твою родную мать!

Из глаз нервной женщины полились слезы. Они ползли и извивались черными дорожками сквозь пудру на щеках. Она всхлипнула:

— Феденька, сыночек! Прости меня, свою мамку бестолковую! Не хотела я тебя бросать, но ты сильно болел — я уж думала, не жилец ты вовсе.

Федор постоял, не замечая протянутых к нему материнских рук, а потом молча вышел за дверь.

После неудавшегося воссоединения семьи Дмитрий минут сорок поджидал Федора у машины. Наконец беглец появился на противоположной стороне улицы. Дмитрий подошел и сел рядом на поваленный ствол. Протянул парню пачку «Примы»:

— Курить будешь?

Федор молча взял сигарету. Сидели. Курили. Наконец Дмитрий спросил:

— И куда же ты после армии поедешь?

Солдат равнодушно пожал плечами.

— А все равно. Думал на Север завербоваться. Может, в море пойду. Сам еще не знаю.

Опять помолчали. И тут Дмитрий решился сказать то, о чем они с Ольгой уже сто раз говорили-переговорили, что тревожило их обоих, потому что Федора они давно привыкли считать близким человеком:

— Меня скоро переводят. На Сахалин. Поедешь с нами?

Парень не сразу понял, что имел в виду командир. Когда же осознал суть сказанного, быстро отвернулся, чтобы скрыть внезапно повлажневшие глаза. Сглотнул ком, вставший в горле, и хрипло сказал:

— Поеду.

Нину на Сахалин не взяли. Бабушки, до того внешне терпимо относившиеся к постоянным перемещениям своих любимых девочек, на этот раз взбунтовались и выступили единым фронтом. По всем законам тактики и стратегии они вели наступление на родителей Нины, приводя весомые аргументы и добиваясь победы в завоевании внучки.

Елизавета Евсеевна, не отрываясь от вязания очередного шедевра — длинных белых занавесок, — спокойно, но твердо приводила свои доводы:

— Сколько можно возить ребенка по гарнизонам? В шестом классе пора учиться в нормальной школе. Оставьте ребенка у нас. Рядом школа хорошая, там Лера и Женя учатся. Учителя прекрасные, пять уроков французского в неделю, ритмика и эстетика.

Эстафету принимала Ревекка Евсеевна:

— Не понимаю, как вам в голову пришло ребенка на край света тащить? Сахалин! Страшно подумать! Там при царизме каторга была. Разве в хорошем месте каторгу устраивают? Остров! В ледяном океане! Суровый климат! И с продуктами там наверняка плохо. В Киеве — фрукты, овощи. Витамины! Будете ее там чем попало кормить. Загубите ребенка!