Борис Щербаков - Багдад - Война, мир и Back in USSR

Шизофрения с вновь институциализированным в обществе «сухим законом» аукнется еще не раз в условиях багдадской вольницы, а как выглядел непосредственно мой приезд в первую мою (и последнюю, впрочем?) профессиональную длительную зарубежную командировку, называемую на внешторговском сленге для краткости просто «длинной», я тоже запомнил в подробностях.

Поздним вечером самолет приземлился в международном аэропорту им. Саддама, в городе Багдаде. Как я позже узнал, многие институты, здания, учреждения в Ираке носили имя Саддама, не один аэропорт…Пахнуло сентябрьской жарой под 40 градусов, живо напомнившей о том, что это территория арабского мира, уже изрядно забытые запахи, пряные ароматы. Встречал меня сотрудник Торгпредства, представитель В/О «Экспортлес» Володя Рябов, погрузил он меня в видавшую виды прокуренную «Тойоту», и закуривая очередную сигарету заговорщически произнес что-то вроде:

— Сейчас тебя Олег Борисович с пристрастием будет допрашивать…

Понятное дело, любой вновь прибывающий в загранколлектив являлся по определению носителем самой свежей информации из Министерства, с Большой Земли, и такая постановка вопроса меня нисколько не смутила. Допросит, так допросит, про последние веяния во Внешторге, хоть и немного, но кое-что знал, и готов был с радостью поделиться информацией со своим новым начальником. С начальством вообще полезно делиться информацией, оно, начальство, это любит. Никто не заставляет, впрочем, устраивать перед начальством стриптиз и выкладывать сокровенные тайны, но в рамках рабочей информации, чем больше начальство знает, тем больше доверяет, а значит легче и непринужденней работать.

Олег Борисович Лазарев, бывший кадровик из одного из внешнеторговых объединений («Промсырьеимпорт», по-моему), уже год как «сидел» в Багдаде и пользовался репутацией демократа, интеллектуала и вообще приличного человека, что само по себе уже было немало. Как с таким человеком и не поделиться новостями, думал я, отправляясь с традиционной бутылкой конъячку на ужин к Зам. Торгпреда.

— А вот этого не надо, — с порога объявил Зам. Торпреда, — Чай будем пить на ужин.

Чай так чай, хотя на мой просвещенный взгляд проставиться-то я был должен, такова была многолетняя историческая традиция…Но, ветры перемен из СССР долетали и до Багдада, правда, как оказалось, далеко не все ветры, а только тщательно отселектированные партийным начальством. Под сурдинку «анти-акогольного» закона и ужесточающегося контроля за поведением в быту членов КПСС, пышным цветом расцвело доносительство — кто с кем, где и когда выпивал, позоря таким образом честь и достоинство, запятнав таким образом светлые идеалы… и прочая, и прочая ахинея из пыльных сундуков лицемерного партийного антуража. Тем не менее, начальники в совзагранколлективе почти перестали появляться на мероприятиях, предполагающих прием горячительных напитков, не ограничивая себя, впрочем, в быту, да за закрытыми дверями. Тот вечерний прием под чай с конфетами мне безусловно запомнился абсурдностью происходящего, но Олега Борисовича, видит бог, я понимаю, ему неоправданный риск был совсем не нужен.

Читателю может показаться, что я слишком много уделяю внимания алкогольной теме. Это так, непропорционально много — однако есть тому объяснение: в те годы, к сожалению, питие спиртного на всех уровнях и при всех возможных оказиях было естественным историческим фоном, естественным общественно — признанным, значимым, неизбежным ритуалом для социализации и часто карьеры!! Уклониться от компании, скажем, на работе, в коллективе, да еще с начальником во главе, будь то новогодняя пирушка, или празднование чьего-то дня рождения было практически невозможно без неприятных последствий — порицания, остракизма, изоляции. Менять эту историческую парадигму общественно сознания, может быть, и нужно было, но уж не кавалерийским наскоком ортодоксов от «светлого ленинского курса»!

То, как было это сделано, иначе как идиотизмом не назовешь.

Мое поколение прекрасно помнит многокилометровые очереди 1986–1991 годов за строго «талонированной» водкой, в которых стоял по несуразной, мизантропской прихоти партийных бонз «и академик, и герой, и мореплаватель, и плотник«…И кто тогда не стоял в Москве и городах и весях советских в этих унизительных очередях, для того чтоб иметь возможность поставить на стол в свой законный праздник, собрав гостей, хотя бы какую бутылку спиртного. Не алкоголики, не пьяницы какие-нибудь дремучие, а все, без разбору чинов и званий, без разницы положения на социальной лестнице, без возрастного ценза, все были поставлены в эти скорбные, безумные, взрывные эмоционально, бесконечные очереди им. Е.К. Лигачева и всего нашего «мудрого» Политбюро того времени…С М.С. Горбачева я в данном случае тоже вины за историческую ошибку не снимаю, хотя отношусь к нему, как уже говорил неоднократно с глубочайшим уважением, как к человеку освободившему страну от исторически ошибочного самоедского режима КПСС, volens nolens, но все же, но все же….