Анна Майклз - Пути памяти

Атос был влюблен в палеоботанику, наряду с людьми его героями были камень и дерево. Поэтому он раскрывал передо мной не только историю цивилизации, но и прошлое самой Земли. Он рассказывал мне, как люди вверяли могуществу камня память о своем времени. О каменных скрижалях с текстом заповедей. О каменных пирамидах и руинах храмов. О могильных каменных плитах, каменных истуканах, Розеттском камне, [19] Розеттский камень – базальтовая плита с параллельным текстом 196 г. до н. э. на греческом и древнеегипетском языках. Найдена в 1799 г. близ г. Розетта (ныне г. Рашид, Египет). Дешифровка Ф. Шампольоном иероглифического текста этого камня положила начало чтению древнеегипетских иероглифов. Стоунхендже, [20] Стоунхендж – мегалитический комплекс 18–16 веков до н. э. в Великобритании (близ г. Солсбери). Земляные валы и концентрические круги диаметром до 97 м из менгиров (вые. до 8,5 м), трилиты. Парфеноне. (Теперь я еще вспоминаю и о каменных плитах, вырезавшихся и перетаскивавшихся узниками в известняковых карьерах лагеря Голлесхау. О польских тротуарах, выложенных разбитыми каменными надгробиями с разграбленных еврейских кладбищ; и по сей день польские граждане, томящиеся в ожидании автобуса на остановках, иногда бросают взгляд под ноги и могут еще прочесть истертые надписи на иврите.)

В молодости Атоса восхищало изобретение счетчика Гейгера. Я помню, как вскоре после окончания войны он рассказывал мне о космических лучах и объяснял суть недавно открытого Либби метода радиоуглеродного датирования.

– Отсчет времени здесь идет с момента смерти.

Особое пристрастие Атос испытывал к известняку – хрупкому рифу памяти, живому камню, органической истории, спрессованной в недрах огромных горных гробниц. Студентом он написал работу о карстовых полях в Югославии, о том, как известняк под давлением медленно превращается в мрамор. Описание этого процесса в интерпретации Атоса звучало как духовное откровение. Он с упоением рассказывал о плоскогорье Коссе [21] Косс (Causses) – невысокое скалистое плоскогорье в Центральной и Южной Франции. и о Пеннинских горах в Англии; о «Страте» Смите [22] Смит, Уильям (1769–1839) – английский инженер и геолог, один из основоположников биостратиграфии – способа определения возраста горных пород по заключенным в них остаткам ископаемых окаменелостей (отсюда его прозвище – «Страта»). и Абрааме Вернере, [23] Вернер, Абраам Готлоб (1750–1817) – немецкий геолог и минералог, разработавший классификацию горных пород и минералов. которые, по его образному выражению, как хирурги, «снимали покровы времени», исследуя каналы и рудники.

Когда Атосу было семь лет, отец привез ему ископаемые окаменелости из Лайм-Риджис. [24] Лайм-Риджис (Lyme Regis) – небольшой городок в Англии, известный с XIX в. находками ископаемых окаменелостей. Когда ему было двадцать пять, он был очарован своей новой европейской возлюбленной: известняковой богиней плодородия, которую неповрежденной извлекли из земли, – «Венерой из Виллендорфа». [25] Одна из самых древних скульптур т. н. палеотических венер, изображающая обнаженную женскую фигуру (ок. XX тысячелетия до н. э.). Найдена в Австрии в 1908 г.

Но нашей путеводной звездой суждено было стать наваждению, охватившему Атоса, когда он учился в Кембридже, – восторгу, который вызывала у него Антарктика. Именно эта его страсть определила наше будущее.

Атос восхищался Эдвардом Уилсоном [26] Уилсон, Эдвард Осборн (р. 1929) – крупнейший американский ученый, энтомолог и этолог, один из создателей концепции социобиологии и известнейший мирмеколог. – ученым, который вместе с капитаном Скоттом дошел до Южного полюса. В числе многих увлечений Уилсона, как и Атоса, было рисование акварелью. Его краски – глубокий багрянец льда, изумрудно-зеленое полуночное небо, белые слоистые облака над черной лавой – были не только великолепны, но и научно достоверны. Созданные им картины атмосферных явлений – ложные солнца, ложная луна, лунные ореолы – отражали точные положения светил. Атос с особой теплотой рассказывал о том, при каких опасных обстоятельствах Уилсон делал свои акварельные зарисовки, а потом читал в палатке стихи и «Приключения Шерлока Холмса». Мне особенно импонировало то, что Уилсон иногда сам брался за перо и слагал стихи – об этом своем пристрастии он скромно говорил как о «возможном раннем признаке полярной анемии».