Владимир Кунин: Пилот первого класса

— А если он винтом по кабине рубанет? — спросил начальник автопарка.

— Нет меня здесь, нет! — прокричал Гонтовой и схватил свою фуражку. — Это преступление, и я при нем не присутствую! Меня здесь нет!!!

— Пошел вон, дерьмо собачье, — негромко сказал ему Сахно и снял китель.

Он обстоятельно уселся на стул Гонтового, расстегнул воротник рубашки, ослабил узел галстука и взял микрофон.

И тут я вспомнил. В прошлом году после отпуска меня два дня тренировал Сахно. Как говорят у нас, давал мне «вывозные» полеты. Так вот: именно так, только так, делая то же самое, он садился за штурвал. Так же спокойно и обстоятельно. Он сначала снимал китель или куртку, усаживался, ставил ноги на педали, расстегивал воротник рубашки, ослабляя узел галстука, и только потом брал штурвал в руки...

— Ну что, Витя? — спросил он меня. — Сделаем?

— Давайте, Сергей Николаевич.

— Внимание, командир! — сказал Сахно в микрофон. — Есть тут одно предложение. Тебе решать, ты в воздухе... Ляжешь правой плоскостью на маслозаправщик. Он сам подойдет под тебя...

— Вас понял, вас понял, — отозвался динамик.

— Командир! — сказал Сахно. — Я думаю, что здесь главное — уравнять скорости... Как слышите? Прием.

— Сантонин! — сказал динамик. — Вас понял. Главное — уравнять скорости...

Я отыскал глазами начальника автопарка и приказал:

— Порожний заправщик в начало полосы. Сверху укутать моторными чехлами, чтобы плоскость не порвать. Быстро!

Сахно выключил связь с воздухом и повернулся ко мне:

— За руль садись сам. Поставь кого-нибудь на подножку для корректировки.

— Ясно, Сергей Николаевич, — ответил я. — Все будет в порядке.

Я выскочил из диспетчерской и вдруг увидел притаившегося за дверью Димку Соломенцева. Димка умоляюще смотрел на меня.

— Встанешь на подножку с левой стороны. Чуть что — прыгай...

— Понял.

— Айда!

Я набрал высоту и повернулся к радисту:

— Тебе здесь делать нечего... Иди в салон, песни пой.

— Все здесь, а я там?

— А ты там. И без тебя тесно... Пошел!

«Хорошо, что еще без штурмана вылетели», — подумал я и сказал Земле:

— Сантонин! Сантонин! Я — сорок пять шесть пять четыре. Жду команды.

— Не дрейфь, командир, — ответил мне Сергей Николаевич Сахно. — Сейчас мы с тобой сядем...

Наверное, если бы я услышал это от кого-нибудь другого и нам потом довелось бы встретиться на земле, я бы ему напомнил эту фразочку. Я бы ему популярненько объяснил разницу наших положений — когда он на земле, а я в воздухе... Но это был Сахно, о котором я еще со времен летной школы слышал. Может быть, только он один имел право сказать: «Сейчас мы с тобой сядем...»

— Вас понял, Сергей Николаевич, — ответил я. — Жду команды.

Я посмотрел на бортмеханика и на «второго» и сказал им как можно увереннее:

— Не дрейфьте, братцы! Сейчас мы с вами сядем...

Было хорошо видно, как маслозаправщик пополз через все поле к началу посадочной полосы.

— Следи, чтобы винтом не зацепить, — приказал я «второму».

— Внимание! Шесть пять четыре!.. Начинай заход, — сказал Сережа в микрофон.

Мы все увидели, как Азанчеев развернул маслозаправщик и остановил его у самого края полосы.

— Главное, спокойненько! — проговорил Сергей и переключился на внутреннее переговорное устройство: — Пожарную машину и машину санитарной службы в конец полосы! Доктор Селезнева, в машину!

Тотчас из разных концов аэродрома рванулись две машины — «санитарка» и пожарная. И в это время снова ожил Динамик:

— Сантонин! Я — шестьсот пятьдесять четыре... Вышел на прямую. Разрешите посадку.

Сахно прикинул расстояние от маслозаправщика до «Ила» и ответил:

— Посадку разрешаю. Иди строго на полосу. Не шарахайся от заправщика... Как понял?

Видно было, как Азанчеев погнал машину по полосе.

— Как понял? — чуть громче повторил Сергей.

— Вас понял... — ответил я.

Я вас понял, Сергей Николаевич... Я сейчас всех понимаю. А вот меня кто-нибудь понимает в эту минуту? Кому-нибудь пришло в голову, что я могу перетрусить, могу чего-то не понять и сделать не то, что нужно? Или все на этом занюханном аэродромчике считают, что командир такого корабля, как «Ил-14», должен все знать и все уметь?! А если у меня это всего лишь третий вылет в должности командира? И до сегодняшнего дня я сажал самолеты только на полностью выпущенные шасси. Что тогда?..

Сколько докторов сидят сейчас в салоне, за дверью моей кабины? Девять? А если, господа эскулапы, мы сейчас с вами приложимся, кому потребуется ваше врачебное искусство? Боюсь, что ни вам, ни нам...