Артур Япин - Сон льва

Она только что снялась в фильме молодого голландского режиссера и как начинающая актриса не могла требовать многого. Деньги интересовали ее меньше всего. Ее единственным условием было присутствие Максима на всех фотосессиях. Она не была уверена в себе и хотела знать его мнение о каждой детали. В первое утро ему действительно пришлось время от времени участвовать. Он позаботился о том, чтобы ее нагота выглядела как можно более неприступной. Старался, чтобы она была хозяйкой ситуации, а не рабыней. Но еще до перерыва на обед понял, что все это бесполезно. Когда Гала чуть не плача пришла показать ему яркие синие тени, которые наложил ей испанский визажист Педро, чтобы превратить ее в Золушку, Максим скрыл отвращение и успокоил ее. Что он мог сделать? Контракт уже подписан. Назад пути нет. Теперь самое важное — не лишить Галу уверенности. Он клятвенно заверил ее, что тени ей идут и что ее макияж соответствует всей атмосфере сказок, созданной с большим вкусом. Он стерпел. Терпел и тогда, когда на следующее утро Галу окружали семь похотливых гномов с приклеенными бородами и в больших красных колпаках.

На остальных съемках побежденный Максим сидел в стороне. И это было то, что нужно Гале. Они заранее все обговорили. Когда Гала взглядом искала его взгляд, он подбадривал ее улыбкой, в остальное же время Максим изо всех сил старался думать о чем-то другом.

Однажды жарким летним днем, в воскресенье, несколько лет назад, пока Гала с отцом слушали по радио проповедь, ее мать пригласила Максима прогуляться с ней по саду вокруг дома. Специально для Максима она открыла теплицу и показала благородные сорта роз, которые выращивает для выставок. Учила Максима узнавать разные ароматы с закрытыми глазами, анализируя состав букета. Постепенно ему удалось уловить в приторном запахе разнообразные пряные ароматы, сначала одни горькие, потом резкие и свежие, а через некоторое время даже что-то яблочное. И именно тогда, когда он вошел во вкус, Анна спросила:

— Максим, теперь ты понимаешь, почему мы не решаемся наслаждаться тем, что нам дороже всего?

Чтобы не отвечать на этот вопрос, Максим закрыл глаза и спрятался за листьями «Розы войлочной». Почувствовал запах ванили.

— Мы боимся, что у нас его отнимут.

Неожиданно госпожа Вандемберг схватила его за руки.

— Ты позаботишься о ней? — с мольбой в голосе спросила она. Без тени смущения. — Прошу тебя!

Прежде чем Максим успел ответить, она продолжала, настойчиво, страстно, как будто больше никогда не сможет набраться мужества для этого разговора.

— Гала тебе доверяет. Мы никогда не спрашиваем ее, чем она занимается или с кем встречается. Мне и не нужно это знать, если я буду уверена, что у тебя в отношении Галы добрые намерения. Позаботишься о ней ради нас? Прошу тебя. Таблетки. Я-то помню, что она должна принимать их утром и вечером. Но помнит ли она? Принимает ли? Господи, ты себе не можешь представить, каждое утро и каждый вечер. Ребенок — это самое уязвимое место у родителей! Как будто с тебя сдирают кожу заживо.

Но решив, что она слишком давит на Максима, тут же угасла.

— Кого же мне еще просить? Ты ее любишь.

По ее щекам заструились слезы. Максим вытер слезинку у нее на лице тыльной стороной ладони. Это привело ее в чувство. Она ненадолго отвернулась, достала из рукава платок и вытерла глаза. Открыв один из деревянных ящиков, достала садовые ножницы. Повернулась к Максиму спиной и начала срезать шиповник. Ее рука дрожала. Иногда она, стараясь делать это как можно незаметней, шмыгала носом. Наконец Анна выпрямилась и взвесила цветы на руке.

— Насколько меньше горя, когда ты одинок.

Она отрезала под чашечкой один крупный красивый цветок и вставила Максиму в петлицу.

— Я позабочусь о Гале, — сказал Максим. — Обещаю.

Это прозвучало торжественно. Так же, как и его прежнее обещание Гале. И искренне.

— Я сделаю все, что смогу.

Галина мама сняла перчатки и придержала для него дверь теплицы.

— Удовольствие, — сказала она, — получаешь только от того, что тебя мало волнует.

К концу дня в фотостудии было невозможно больше находиться от жара ламп. Максим внезапно очнулся от воспоминаний. Вскочил на ноги. Проходя по комнате, почувствовал, как его вспотевшую кожу обдувает ветер из окна. Решительно встал между Галой и объективом. Фотограф выругался. Гала удивленно посмотрела на него из — за бобового стебля, обвивавшего ее своими щупальцами. Максим почувствовал, что должен вмешаться. Скользнул взглядом по Галиному телу. У него закружилась голова. Сколько мужества и никакой стыдливости! По сторонам, поджидая, стояли сотрудники. Гала казалась нагой богиней, недостижимым идолом, возвышающимся над ее поклонниками.