Мария Метлицкая - Всем сестрам... (сборник)

Впрочем, у Тани теперь были совсем другие заботы.

Алла Ивановна была суетливой хлопотуньей – а куда деваться бедной вдове, машинистке без «верхнего» образования, имеющей на руках двух половозрелых дочерей? Дочерей звали Галочка и Лялечка. И, надо сказать, создатель явно схалтурил – девицы получились как на подбор неказистые.

Лялечка была старшей. Худая до костлявости, с хрящеватым длинным носом, маленьким узким ртом и неясного цвета глубоко посаженными мелкими глазками. Галочка, наоборот, была дебелой, рыхлой, очень белокожей, что называется, без бровей и ресниц. Нос среднерусский, картошкой. Глаза блеклые. Грудь, живот, ноги – все от сорокалетней расплывшейся тетки.

Алла Ивановна, кстати, была еще очень симпатичной дамой – мелкая, стройненькая, темные глазки, темные кудряшки, носик пимпочкой, губки бантиком. Взгляд наивный, но с металлом. Понятно, жизнь – нелегкая штука.

У Аллы Ивановны была идея – пристроить двух своих кулем замуж. А что, понятное для матери желание – увидеть детей в благополучии и достатке. Тема была для Аллы Ивановны очень болезненной. Потому что ничего не получалось, все напрасно. Подключены были соседи, коллеги по работе, родственники – близкие и дальние, знакомые, знакомые знакомых, знакомые знакомых знакомых, случайные попутчики – в метро, трамваях и поездах… Все в «молоко». Но Алла Ивановна не отчаивалась и продолжала свою бурную деятельность. Правда, сил оставалось все меньше, а надежды становились все призрачней.

Однажды на курорте попался один на крючок. Почти. Но в последнюю минуту сорвался и этот хлипкий очкарик, дефилировавший по вечерней набережной в сопровождении необъятной мамаши в соломенной шляпе с красной розой.

Сколько сил тогда Алла Ивановна потратила! Сколько сил! Как заливалась соловьем, нахваливая пестрые кримпленовые платья этой самой мамаши, Клавдии Петровны. Делала комплименты ее безобразному жидкому перманенту, ее дешевым украшениям с красными и розовыми камнями – бр-р, безвкусица! Восхваляла ее сына-недоумка: ах, какой у вас чудный мальчик, чудный, прелесть! Не пьет, не курит. Студент, скромняга. А какой сын!

Клавдия Петровна важно кивала и соглашалась. Видно, и впрямь думала, что ее Вадик – завидный жених. Сам же Вадик был робок, молчалив и безынициативен, молча шел рядом, хмыкал носом и без конца протирал крупные старомодные очки с сильными диоптриями.

Тогда Алла Ивановна его и подтолкнула к Лялечке. Они даже сходили втроем в киношку: Лялечка, малахольный Вадик и, конечно, Клавдия Петровна. Куда же без нее?

На следующий день Алла Ивановна сладко улыбалась на пляже и, сидя под грибком, уговаривала мамашу:

– Ну, пусть дети побудут немного вдвоем, – медовым голосом ворковала Алла Ивановна. – Пусть сходят вечером в парк или на танцы!

Клавдия Петровна была непреклонна.

– Аллочка Иванна! – строго отвечала она. – Мой Вадик не так воспитан!

Алла Ивановна скрежетала зубами и мило улыбалась.

– Ну, не на танцы же вам вместе с ними идти! – с кислой миной говорила она.

– А Вадику на танцах делать нечего, милая моя. Вадик у меня человек серьезный. Студент!

Это она намекала на то, что Лялечка без высшего. Стерва. Через неделю Вадик обгорел до пузырей и совсем скис. Сидел в тенечке под платаном со страдальческой физиономией и разглядывал в бинокль фигуристых девок в купальниках. На Лялечку – ноль внимания, словно ее и нет.

Алла Ивановна обиделась, подхватила дочек и перебралась на другой конец пляжа. А встретившись с Клавдией Петровной на вечернем променаде, надула губы и отвернулась.

Дни-денечки между тем утекали. Лялечке было уже двадцать восемь, а Галочке – двадцать шесть. По вечерам Алла Ивановна, лежа в спальне, мысленно разговаривала со своим покойным мужем. Муж ее покойный был человеком очень умным. Только вот сгорел от рака печени в три месяца, как Алла Ивановна ни билась.

Муж служил в министерстве, на хорошей зарплате. Путевки, заказы – как сыр в масле каталась. А не стало его – выживай как знаешь. А как? Да так – девицам лучшие туфельки импортные, конечно, платья – только у хорошей портнихи, шубки, шапочки, сережки золотые в уши…. Билась как рыба об лед. Халтурила ночью, набросив на дверь ватное одеяло, чтобы девочки спокойно спали и пишущая машинка их не тревожила. Ночей недосыпала. С ног валилась. Но у дочек – все самое лучшее. Себе юбки перешивала, перелицовывала. Совсем уже было отчаялась – и тут ей судьба выбросила Никодимова.