Владислав Егоров - Пасхальные яйца

Панихида закончилась. Два или три человека, очевидно, родственники поцеловали покойного в лоб, дочери и жена — в губы, могильщики сноровисто заколотили крышку гроба и, отвергая помощь посторонних, вдвоем ловко опустили его в могилу. Уже через пять минут вырос земляной холмик. Посередине его могильщики вырыли небольшие ямки и поставили в них две двухлитровые банки с водой, которые предусмотрительно прихватила с собой сухонькая старушка в не по погоде шерстяной черной кофте. В банки поместили цветы, а над ними шалашиком, чтобы скрыть их от глаз потерявших совесть бомжей, могильщики уставили венки. Один — «Любимому мужу и отцу от жены и дочерей», второй — «Дорогому Федору Ильичу Тетерятникову от компании «Росшвеллер». Цветов было немного, и это были исключительно красные гвоздики, кроме шести желтых тюльпанов, которые принес Олег Петрович.

Цветы он покупал в киоске рядом с домом. Выбор там был богатый, но сплошь букеты, завернутые в праздничные ажурные целлофаны и перевязанные шелковыми лентами. Предназначались они отнюдь не для покойников, да и цены кусались. А у Олега Петровича после похода с Ириной в «Эльбрус» и покупки для сегодняшнего обеда бутылки шампанского и бутылки «Смирновской» — он справедливо рассудил, что шампанское под щи не годится — с деньгами была напряженка. Из штучных же цветов предлагались лишь красные гвоздики и ярко-желтые чуть распустившиеся тюльпаны. Гвоздики он отверг по той причине, что считаются они цветком революционным, а Федор Ильич неоднократно подчеркивал свою приверженность к правым либеральным идеям. Когда Олег Петрович ехал в автобусе на кладбище, он от нечего делать внимательно рассмотрел свой скромный букетик и обнаружил, что самый маленький цветок оказался с брачком — к желтым лепесткам прилепился один черный. А, может, это просто сорт такой, подумал Олег Петрович и не стал огорчаться.

С похорон возвращались гуськом по узкой тропке между могильными оградками. Олег Петрович оказался в конце процессии. Впереди шла вдова с дочками. У ворот кладбища она остановилась и, пропуская мимо себя людей, говорила каждому: «Прошу к нам домой помянуть Федора Ильича». Олег Петрович услышал по-мальчишески звонкий тенорок Станислава Евгеньевича: «Рад бы, но никак не могу. В три часа у нас переговоры с греческими компаньонами».

«Нет, а все-таки наш зам. генерального малость глуповат, — заключил Олег Петрович. — Его «рад бы» никак не подходит к такому печальному мероприятию как поминки». И он стал лихорадочно придумывать, как сформулировать свой отказ, чтобы не обидеть вдову. Ничего путного в голову не приходило. Ссылаться на несуществующую язву желудка — самую распространенную причину отказа от выпивки — было рискованно, потому что ему могли сказать: «А вы просто посидите с нами и пейте минеральную», и тогда уж не отвертишься. Но когда до него дошла очередь выслушать приглашение: «Молодой человек, вы так тепло говорили о Федоре Ильиче. Прошу к нам помянуть его», вдруг осенило повторить сказанное Станиславом Евгеньевичем:

«Извините, никак не могу. У нас в три часа переговоры с греками».

— Понимаю, — поджала губы вдова. — У нас всегда дело прежде всего.

— Но я обязательно выпью сегодня за помин души Федора Ильича, — горячо заверил вдову Олег Петрович.

Вся траурная церемония заняла чуть более получаса. Можно было не спешить, а пешочком пройти одну остановку до Театральной площади, где конечная его третьего автобуса, а, кстати, и седьмого, на котором ему предстояло добираться до Ирины.

Дома он переменил приличествующий похоронам темный костюм на более подходящие для любовного свидания светлые загодя отутюженные брюки и легкую пеструю рубашку с короткими рукавами. Оглядев себя в зеркале и, убедившись, что он действительно, по признанию Ирины, смотрится очень даже неплохо, Олег Петрович прихватил портфель с бутылками и в бодром настроении отправился к своей, как теперь, наверное, имел уже право говорить, сексуальной партнерше.

О том, что надо купить цветы, хватился только когда сошел с автобуса на Театральной, чтобы сделать пересадку. Окинул взглядом площадь — как назло, ни одного цветочного киоска. Он совсем было расстроился, но вспомнил, что на Чайковского, всего в пятидесяти метрах отсюда, есть большой фирменный магазин «Цветы». Однако уж не повезет, так не повезет — на дверях магазина висела табличка «Перерыв на обед с 14 до 15». Олег Петрович чертыхнулся и решил плюнуть на цветы, может, взамен их купить коробку конфет, но тут за спиной услышал хрипловатый женский голос: