Фарид Нагим - Теория падений (Записки зонального менеджера)

Радик когда-то радовался, что Болдырев сам попросил у Валеры его, так сказать, труд, но теперь проникся к ним обоим лютой ненавистью. Он был уверен, что диспетчерские службы аэропортов, авиационные монополии и т.д. боятся его теории так же, как нефтяные монополии не допускают изобретения нового вида топлива. Эта работа отменит все нормы слежения полетов, вообще все нормы. Эра новой мысли.

Но со странной честностью поглядывая на самого себя со стороны, он боялся вдруг действительно и окончательно удостовериться в том, что он — бывший студент Московского авиационного института, стажировавшийся в американском центре “Локхид-Мартин”, всего-навсего безработный инженер средней руки, пишущий о странностях полетов, может быть, уже вполне сумасшедший.

— Но ведь беспрестанно роняют самолеты! — вскрикнул в пустоту Радик. — Статистика хуже, чем в Африке.

Он собирался, еще хорошенько не зная куда, ел на ходу, а Найда бегала за ним и смотрела, как он ест.

Вышел, со страхом открыл почтовый ящик, точно — письмо из Банка Москвы:

УВЕДОМЛЕНИЕ О НАЛИЧИИ ПРОСРОЧЕННОЙ ЗАДОЛЖЕННОСТИ

Уважаемый г-н Соколкин Радж Олегович! Вы являетесь заемщиком по кредитному договору № 00025(15)00425. Настоящим уведомляем Вас, что по состоянию на 20 апреля 2005 сумма просроченной задолженности по Вашему счету составляет 20694.44 руб. Предлагаем Вам погасить задолженность в течение 5 (пяти) рабочих дней со дня получения уведомления посредством внесения наличных денежных средств.

Он вспоминал, в какой веселой эйфории убеждал Лорку: “Ну, подожди еще немного, я не хочу уже и не могу находиться в этом бюро с пыльными окнами, где мужики возраста моего отца тупо досиживают до пенсии. Еще немного — и я допишу свою работу, выстрою графики, я их тебе показывал, это моя поэзия. Каждый день этой моей работы стоит пять тысяч долларов… бла-бла-бла”.

Что это было — сумасшествие, одержимость? Ну откуда, откуда такая уверенность, твою мать? Целый год ужасно сложной и ужасно радостной работы, и вот, как говорится, все усилия были напрасны! — он старался думать о себе и своей работе в самых мрачных тонах, потому что в глубине души все еще верил в успех, надеялся.

Следующее письмо было от банка “Русский стандарт” с предложением о дружбе и просьбой взять у них неограниченный кредит, даже прислали банковскую карточку с его фамилией.

Зашел в Интернет на почте. Пусто. Когда-то, шутливо помолившись, он разослал свою работу по всем адресам, даже в ЦАГИ, хотя был уверен, что хватило бы и двух бюро — он боялся, что и они устроят битву за такого ценного сотрудника и придется кому-то отказать, врать что-то. Но телефон словно бы онемел — ни звонка. Прежде чем открыть свой электронный ящик, успокаивал биение сердца и сдерживал дрожащие пальцы — пустота так и ударила его по глазам: “Здравствуйте, Радий Соколкин! У Вас нет новых писем”. Как же так, не может быть, чтобы не было?! Он смотрел, ждал каждый день. И вот прошло полгода — “Здравствуйте, Радий Соколкин! У Вас нет новых писем”. Невероятно. Больше всего он ждал письма из Центра, хотя бы с оценкой. Хотя бы с любой оценкой. Даже самой отрицательной. Ничего. Набирал свое имя в поисковой системе: те же скучные, стародавние упоминания о стажировке в Америке, о поощрительной премии “Аэрофлота”, о каком-то однофамильце борце самбо, адвокате. Словно издеваясь над самим собой, набрал Болдырева и по характеру упоминаний вдруг понял, что Генка Болдырев, который списывал у него на сессии, с сентября работает в Центре. Он сжал клавиатуру, стиснул изо всех сил, чтобы не сбросить ненавистный монитор, а потом набрал в поисковике: “Мне плохо”.

“…а я ревнивая, просто пипец!!!!!!!! :-) не хочу быть такой, но ничего с собой поделать не могу… Как мне плохо”.

“Почему мне плохо? Мы будем рассматривать проблемы комплекса неполноценности, страх общения с противоположным полом, причины зависимостей (от компьютера, алкоголя или наркотиков, неконтролируемого секса, азарта)”.

Май 2005-го

“Жду Кичкина во французском кафе “Жан-Жак”, почему-то жутко зеваю. Зашел какой-то рыжий мужик с телефоном, прошелся по кафе, вышел, снова зашел и все говорит по телефону, взял газету. Спросил про какую-то кебабницу, отбросил газету. Закурил. Сказал, что они в мэрии что-то пробили. Загасил сигарету.

Подошла официантка.

— Девушка, а вы можете с ним что-нибудь сделать? — попросил я. — Чтобы он не маячил здесь.

Она засмеялась:

— Это владелец кафе.