Николай Наседкин - Люпофь. Email-роман.

— Вчера ЭТО произошло.

— Что «это»? — продолжал по инерции лыбиться Домашнев, но тут же понял, выпрямился как от удара. — Трахнулись?!

Она молча кивнула головой.

Дальше всё произошло быстро и само собой. Алексей Алексеевич взвился, молча подскочил к Алине, ухватил её за шкирку, словно нашкодившую кошку, сдёрнул со стула, всунул в её руки блюдо с остатками дурацкого арбуза, протащил оцепеневшую девчонку по коридору, распахнул дверь, вытолкал её взашей за порог и вышвырнул вслед её паршивые кроссовки: «Пошла вон, с-с-сука!!!»

Впрочем, это он много позже так в мечтах себе представлял-фантазировал. Это он так ДОЛЖЕН был поступить-сделать. На самом деле Домашнев понуро сгорбился на своём стуле, зажав кулаки между колен, и минуты три напряжённо о чём-то думал, кривил губы. В комнате сгустилась гнетущая тишина. Звенела где-то, билась в окно муха. Алексей Алексеевич поднял на Алину туманный взгляд и вдруг не то попросил, не то приказал:

— Постели постель.

Она послушно встала, начала раскладывать диван, достала простыни, подушки из шкафа, постелила, глянула на всё так же сидевшего в понурой позе Домашнева как бы вопросительно, не дождавшись реакции, разделась, легла, укрылась простынёй до подбородка. Алексей Алексеевич тогда только встал, тоже разделся, прилёг к ней, откинул прочь простыню и без всяких прелюдий-ласк и поцелуев молча и грубо навалился на неё… Потом, когда всё кончилось, откинулся на спину, выровнял дыхание, хрипло спросил:

— Зачем ты это сделала?

— Не знаю… — вяло и как бы оправдываясь ответила она. — Так получилось… Он ведь тоже человек… Да и выпила лишнее…

— Да я не о том, не о вчерашнем… Зачем сейчас, у нас было?

— Не знаю… Ведь тебе это надо…

— Спасибо, — горько усмехнулся он. — Ну а вчера — как, понравилось?

— Ничего, для первого раза вполне даже… Долго только…

Алексей Алексеевич поднялся на локте, всмотрелся в её лицо, дыхание его участилось, под скулами заходили желваки.

— Ну а что я должна тебе ответить? — жалобно протянула Алина. — Не мучай меня!

— Ну хотя бы — что не поняла… А-а, ладно!

Домашнев махнул рукой, откинулся на подушку. Сердце словно обернули в наждачную бумагу и придавили грузом. Он понимал-предчувствовал — наступают в его жизни нервомотательные рваные дни и ночи.

Болезненный похмельный период.

Алине, 4 августа, 20–18 (Очень важный вопрос)

Алина, уж прости за вопрос и успокой меня до конца и ещё раз (ты же знаешь, какой я мнительный и как я боюсь СПИДа!): у вас с ним точно вчера была резинка??!

Алексей.

Алёше, 4 августа, 20–50 (Уточняю!)

Была, Лёша, была! Я только с тобой не предохраняюсь… Тебе я доверяю во всём!

Чаво-нть исчо писнёшь?

Дымка.

Алине, 4 августа, 21–14 (Успокоила)

Спасибо, Алин, успокоила. Кстати, уж признАюсь: не так за себя страшно, как — за тебя. Подхватишь от него какую-нибудь гадость или, того хуже, забеременеешь. Хотя ты, конечно, вполне взрослая девушка и сама всё разумеешь…

Если можно объясниться в любви — объясняюсь: сегодня ещё раз убедился, что я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Но…

Но я тебя ОТПУСКАЮ: иди флиртуй, соблазняй, влюбляйся, трахайся, выходи замуж… УСПЕХОВ!

Алексей.

Алёше, 4 августа, 21–45 (Благодарность)

Лёша! Солнышко! Спасибо за добрые слова в мой адрес — самые тёплые, нежные и светлые, особенно про «трахайся»! Очень мило и душевно! Пиши — у тебя замечательно получается. Не ожидала… Долго, наверное, думал.

Люблю тебя, твоя жаба.

P. S. И всё-таки я ВСЕГО ЭТОГО не заслуживаю…

P. Р. S. Мне тебя всегда (каждую секунду) не хватает! Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!!! Ты же меня не отпускаешь!!! Я вся в твоей паутине!!!

Дымка.

Алине, 4 августа, 23–10 (Это ужас и кошмар!)

Алина, что ты со мной делаешь!

За слова «Я тебя люблю!!!»… Даже нет слов, не знаю, что сказать. Я тебя совершенно не понимаю. Сейчас рассматривал твои фото (всматривался в твои фото!)… Тоже не знаю, что сказать. Вернее, примерно так: ты и ангел, и ведьма… Ты бываешь ДЕВОЧКОЙ, а бываешь и ДЕВКОЙ… Как я люблю первую и не люблю вторую!

Я думаю только о тебе — без перерыва на сон и прочую ерунду.

Слушай, у меня тут теория появилась: а не ЗАСТАВИЛИ ЛИ тебя меня мучить??? Не ПРИКАЗАЛИ ЛИ тебе меня оставить??? Если бы это было так, мне было бы легче…

Зря я, конечно, всё это пишу… Я ведь всё уже ВОСПРИНЯЛ И ПРИНЯЛ. Что ты живёшь уже совершенно своей жизнью, что уже ВПУСТИЛА В СЕБЯ другого… Я уже наслаждаюсь своей болью (ты не забыла, что я «человек Достоевского»?). Но от этого «наслаждения» можно и свихнуться!