— Прекрасно! — воскликнул мистер Ньюберри.
— Он сказал, — продолжал мистер Файш, — что наше ходатайство будет удовлетворено. Председатель Центрального Демократического Комитета (он был так любезен, что пообедал с нами в Буканон-клубе) уверил нас в том же. Председатель Центрального Республиканского Комитета, который оказал нам честь своим присутствием в заказанной нами ложе Линкольн-театра, также обещал поддержать наше ходатайство. Очень приятно, — заключил свою речь мистер Файш, — сознавать, что законодательная власть готова оказать нам столь сердечную, чисто американскую поддержку,
— Вы вполне уверены, — решительно спросил мистер Ньюберри, — что глава министерства внутренних дел и другие лица, о которых вы упомянули, нас поддержат?
Мистер Файш с минуту помолчал, а затем совершенно
— Вполне уверен. — При этом он обменялся многозначительным взглядом с мистером Баулдером.
— Я сознаю, — сказал мистер Ньюберри, возвращаясь с мистером Файшем из клуба, — что я — круглый невежда, Я следил в последнее время за политикой меньше, чем следовало бы. Но я буду вам очень благодарен, если вы мне объясните разницу между управой и правлением.
— Разницу между управой и правлением? — переспросил мистер Файш.
— Вот именно, различие между управой и правлением, — подтвердил мистер Ньюберри.
— Это не так-то легко объяснить, — произнес мистер Файш задумчиво. — Главное отличие правления, иначе называемого комиссией, заключается в большем окладе. Видите ли, оклад олдермена, или члена управы, в большинстве городов составляет тысячу пятьсот или две тысячи долларов, не больше. Жалованье же члена правления — десять тысяч. Это сразу создает новый класс людей.
Пока вы платите тысячу пятьсот долларов, вы наполняете вашу управу людьми, которые готовы производить всякого рода грязную работу за полторы тысячи долларов; если же вы платите десять тысяч, то получаете людей с более широкими взглядами.
— Так-так, понимаю, — сказал мистер Ньюберри.
— Если вы имеете дело с человеком, получающим тысячу пятьсот долларов, то мажете в любой момент подкупить его пятидесятидолларовой бумажкой. Напротив, у человека с окладом в десять тысяч долларов более широкие горизонты. Если вы предложите ему пятьдесят долларов за то, чтобы он голосовал за ваше предложение на заседании правления, он рассмеется вам в лицо.
— Теперь мне все ясно, — заметил мистер Ньюберри. — Полуторатысячное жалованье настолько незначительно, что он побуждает множество граждан домогаться этого места единственно из-за оклада, связанного с ним?
— Совершенно верно! — ответил мистер Файш.
Со всех сторон собирались силы, поддерживающие новую Лигу.
Женщины города — а в нем числилось пятьдесят тысяч гражданок, обладавших избирательным правом, — не пожелали отставать от мужчин.
— Мистер Файш, — сказала миссис Бенкомхирст, явившаяся к президенту Лиги и предложившая поддержку, — разъясните мне, что мы должны делать? Я представительница пятидесяти тысяч избирательниц этого города. (Это была любимая фраза миссис Бенкомхирст, хотя никто никогда не мог понять, кого она представляет и на каком основании.) Мы, женщины, желаем прийти вам на помощь. Вы знаете, мы любим проявлять инициативу. Укажите только, что нам делать.
После переговоров миссис Бенкомхирст с мистером Файшем стало известно, что женщины работают рука об руку с мужчинами.
— Должен вам сообщить, — заявил мистер Файш на одном из заседаний Комитета, — что женщины за нас; это является лучшим доказательством справедливости нашего движения. Участие женщин в политической жизни страны, несомненно, имеет глубокое облагораживающее значение. И я рад доложить вам, что миссис Бенкомхирст и ее друзья соорганизовали всех женщин города, имеющих право голоса. Они известили меня, что потребуется всего пять долларов за голос. Часть женщин, иностранок из низших классов, у которых чувство политической морали еще недостаточно развито, удалось привлечь за такую ничтожную плату, как один доллар за голос. Но, разумеется, наши американские гражданки, более образованные и обладающие более развитым чувством морали, на такую мизерную плату не соглашаются. Этого мы но могли и ожидать.
Но Лигу поддерживали не одни только женщины.
— Господа, — заявил президент университета, доктор Бумер, на одном из заседаний Комитета обновлении, — должен вам сообщить, что воодушевление, которое окрыляет нашу работу, охватило и студентов университета. Они по своему почину и за свой счет организовали «Лигу чистой игры», которая уже начала проявлять croюдеятельность. До меня дошли слухи, что члены этой Лиги уже успели выкупать олдермена Фанферля в находящемся возле университета пруду. Насколько я знаю, сегодня вечером они будут охотиться за олдерменом Шуфилдемфом, которого они собираются кинуть в городской бассейн. Их лидеры, блестящая группа молодежи, поручились мне, что не сделают ничего, что могло бы наложить тень на университет.
Читать дальше