Марк Харитонов - Увидеть больше

Рита сидела, онемевшая. У Жучкова совсем заплетался язык. Он не закончил, вдруг уронил голову на стол, щекой в остатки жидкости из упавшего бокала, губы потянулись вперед, словно желая хоть так всосать пролитое.

Рита в испуге подняла глаза на Горина. Она не заметила, как тот встал с кресла. Теперь стоял, возвышаясь над поверженным противником, усмешка непонятного торжества тронула его губы.

— Ничего страшного, не бойся, — Горин говорил теперь каким-то другим голосом. — Проспится.

Рита смотрела на него ошеломленно.

— Я бросил ему в бокал свою таблетку. Пока вы там возились под столом. Он думал, что я ее проглотил, как всегда. А я давно уже их не глотаю, только делаю вид. Наловчился. Помнишь, как показывал фокус твоему сыну? Если б я им совсем поддался, давно бы стал вполне счастливым. Как другие здесь. Сюда же многие стремятся за счастьем, он не врал. Только не все рассказал. С деньгами приходят…

Оба продолжали смотреть на человека, лежавшего щекой в светлой янтарной лужице. Вытянутые расслабленно губы делали заостренный профиль совсем мышиным. Жучков посапывал, руки его свисали со стола, плечи слабо поднимались, обозначая дыхание.

— Я мог бы ему добавить еще, вот, у меня остались сегодняшние, не успел выбросить. — Горин достал из кармана, показал на потной ладони зеленоватые шарики. — Но это уже слишком, не угадаешь последствий.

— Зачем ты это сделал? — качая головой, спросила она.

Он лишь тут как будто опомнился, пожал неуверенно плечами.

— Я хотел… Мы ведь можем с тобой отсюда уйти? — сказал полувопросительно.

Куда? Как? — готова была спросить Рита, но все вопросы становились бессмысленными, еще не произнесенные. Что будет, когда этот опасный человек очнется, что он сделает? Что натворил этот больной, неожиданный, нелепый бедняга, что натворили оба, как придется потом объяснять, отвечать, кому? А может, этот Жучков и вправду все забудет, очнувшись, и ее, и весь разговор? Но Горина-то хватятся другие, могут войти в любую минуту. Невозможно было найти решение, только отложить, оказаться сначала в защищенном, понятном месте, у себя, там с кем-нибудь связаться…

Что-то совершалось словно само собой, не спрашивая желания, даже путь выхода оказался как будто заранее предложен, подсказан. Лестница была не освещена, они спускались почти на ощупь, Рита держалась одной рукой за перила, другой вела за собой Горина, сумка мешала, хорошо, что не оставила куртку. Может быть, это точка безумия, стучало в голове. Монастырский двор был безлюден, пугающ. Уже начинались сумерки, не заметили времени, свет маленьких желтых окон помогал им сгуститься. На первом этаже слева стекла казались затуманенными — банным ли паром, собственной ли зернистостью, за ними сейчас очищались, омывали друг друга избавленные от забот обитатели, ослушников-беглецов пока не хватились. Они долго пересекали бесконечный двор. Рита по-прежнему вела Горина за руку, заставляя себя не озираться на каждом шагу, спиной, всем телом ощущая в пространстве невидимый всевидящий глаз. Гравий под осторожными шагами шуршал оглушительно, предательски. На высоком столбе внезапно зажегся яркий, как прожектор, фонарь, она невольно вздрогнула, поспешила скорей нырнуть в закоулок за навалом строительных досок. Здесь было полутемно. Рита без уверенности, вслепую нащупала две широкие доски, маскировавшие прореху в стене, раздвинула их.

Дохнуло свежестью открывшегося пространства, воздух напоен был настоем распускающихся почек. Нога соскользнула по влажной глине. Слабо различимая тропинка круто спускалась вниз, к лесу. Теперь уже Горин помогал ей, подставляя снизу руку.

Прошлогодняя слежавшаяся листва под ногами пружинила, поглощая шаги. Тропинка растворилась, неразличимая. Они углублялись в лес, свободными руками отводя от лица хлесткие ветки. Горин старался делать это первым, для обоих, шел, чуть опережая ее — куда? Оба не знали направления, шли наугад. Кроны деревьев над головами густели, закрывая еще светлое небо.

Может быть, может быть, может быть… это точка… точка безумия, лихорадочно возобновлялось, билось в висках. Непонятное, чужое безумие, подхватила, поддалась, заразилась. Только бы попасть к себе, прийти в себя. Первым делом, конечно, рассказать Жанне, она сориентируется, она знает ходы, у нее есть связи. Влиятельный журналист, пригрозит этому Жучкову написать про его сомнительные дела. Хотя вообще-то готовила другой материал, и он ее так очаровал. Но может получиться сильней, скандальная сенсация. Разоткровенничался неосторожно. Ладно, это потом, напишет не она, так другой. Не надо бояться. Мне-то еще ничего, перебирала возможности Рита, но что делать с ним, непонятным, нелепым — а если все-таки больным? Пристроить временно у кого-нибудь. Показать настоящим врачам? Нет, и это все потом. А пока привести к себе. Миша, оболтус, может, его вспомнит, обрадуется. В этом возрасте меньше предрассудков, приключения по душе. Появился вдруг мужчина в доме. Да, еще эта девица… ей придется на время слинять, уступить место, а как же?.. Нелепо, однако, мечется мысль. Что сразу об устройстве? Для начала — как выйти из этого леса, как вывести человека в таком виде на городскую улицу? Первый же милиционер остановит. Бежал из сумасшедшего дома. Ушли, скажу, с карнавала, заблудились в лесу. Надо его сразу переодеть… во что? Позвонить сыну, пусть сейчас оторвется от своей девки, возьмет такси, привезет что-нибудь из своего. Хотя он меньше ростом, на этого долговязого все будет коротко, но, может, хотя бы пальто, плащ, все-таки… Бог ты мой, есть же мобильник, опять забыла…