Надежда Никольская: Амбулаторный роман

Промозглым осенним вечером в маленьком парке никто не гулял. Да и идти через него по темноте решались немногие. Наталья Павловна шествовала, пытаясь наступать не в каждую лужу, в гордом одиночестве. Если можно назвать гордым одиночество женщины лет сорока, вдоволь посидевшей за день на приеме и набегавшейся по вызовам. Наталья не боялась ни темноты, ни шпаны. А чего ее бояться, если все местные нынешние хулиганы – родные дети прежних Натальиных не менее хулиганистых в юности одноклассников? Да и ссориться с участковым врачом, который в случае чего пожалеет и выпишет справку или больничный, себе дороже. Оставались еще местные гастарбайтеры, но и они периодически захаживали в маленькую районную поликлинику.

Когда под фонарем обнаружилось нечто, напоминающее кучу барахла, но при этом проявляющее явные признаки жизнедеятельности в виде шевеления и странных звуков, вместо обычного для нормальной женщины в подобной ситуации испуга Наталья ощутила привычный для себя прилив мечтательного настроения.

Конечно же, шевелящаяся куча барахла должна оказаться олигархом, который… ну, в общем, он решил прикупить себе кусочек парка для строительства особняка или просто элитного жилья для олигархов уровнем пониже.

Местные хулиганы не хотели лишиться любимой скамейки для летнего распития пива, поэтому самым коварным образом напали на ничего не подозревающего бизнесмена и жестоко избили его. Смелый и хорошо подготовленный физически красавец отбивался как мог, пока превосходящие хулиганские силы не уронили его куда-то, похоже, в лужу. Услышав ее, Наташкины, шаги, ужасная банда испугалась и разбежалась, бросив беспомощного человека погибать в темном ночном парке. И вот сейчас она к нему подойдет, омоет его раны одноразовой влажной салфеткой, перевяжет их… На этом месте возникла небольшая заминка: что оторвать от своей одежды для перевязки, Наташка не представляла. Была бы юбка, можно использовать подкладку, а она, как назло, надела сегодня брюки. Вспомнив, что под курткой блузка с определенным содержанием хлопка, Наташка приободрилась, мысли ее потекли дальше по намеченному пути. Перевяжет раны рукавами, оторванными от блузки. Потом, используя знания, полученные сто лет назад на военной кафедре, дотащит его на себе до своей квартиры, где будет прятать. Наверняка враги такого человека не исчерпываются кучкой местных парковых алкоголиков. Он оценит Натальину широкую добрую душу, предложит руку и сердце…

Выбирая остров, на котором, немного поломавшись, Наташка согласится сыграть свадьбу, она наконец приблизилась к объекту своих приятных размышлений. Разочарование наступило быстро: в свете неразбитого фонаря торчали две пары замызганных кроссовок. Конечно, не все олигархи носят обувь из крокодиловой кожи, но и кроссовки с рынка они тоже вряд ли обувают.

Лежащий на земле тоже заметил ее и обратился по имени, окончательно разбив призрачные надежды уставшего доктора оказаться где-нибудь на море раньше очередного отпуска:

– Наташенька! Это ты-ы! Вот счастье-то!

Разделить радость пострадавшего у Наташки не получилось. Она узнала своего алкоголического одноклассника Толика. После этого пропала надежда не только попасть на теплые острова, но и провести спокойный вечер дома: не бросишь же идиота валяться в луже. Толик, не встретив ответной радости, стал более активным:

– Наташ, помоги встать, а? Видишь, упал, холодно. Надо же, октябрь, а уже скользко как!

– Да уж, ужасно скользко! Выпил-то сколько?

Ворча, она помогла школьному товарищу угнездиться на скамейке, придерживая его одной рукой, чтобы он не свалился обратно.

– Ты – человек! – Эта положительная характеристика, обычная как для киношных, так и для натуральных алкоголиков, по непонятной причине мгновенно довела Наташку до бешенства.

– Толь, сейчас я твоей Светке позвоню из дома, пусть придет и заберет тебя, – с трудом сдерживая желание объяснить пьянице в нецензурной форме, чту он собой представляет, проговорила обозлившаяся мечтательница.

– Наташ, не надо! Она меня убьет!

– И правильно сделает! – Пребывая в той же злобе, Наталья повернулась, чтобы уйти, предварительно понадежнее разместив напуганного приятеля на скамейке.

К сожалению, за десять лет совместной учебы одноклассник неплохо изучил ее.

– Ладно, что ж, уходи, оставь меня здесь, – завел он с интонацией раненого бойца, убеждающего товарищей бросить его на растерзание врагам.