Анна Мосьпанов - Круглые кубики

Но больше всего ее прельщал массаж.

– Мика, ты не представляешь, сколько видов этого самого массажа существует. И какие чудеса можно делать. Калек на ноги ставить! Радость дарить…

Пока я вникала в услышанное, она мне на полном серьезе сообщила, что теперь как никогда близка к воплощению своей мечты, и никто, теперь уже точно никто не сможет ей помешать.

Гори она синим пламенем, эта реклама, с ее зарплатами и сожженными нервами. Хочу, говорит, что-то для души.

– Совсем ты рехнулась, подруга! – только и смогла я сказать тогда. – Ну что это за профессия? Массажисткой хочешь стать? Это с твоими-то знаниями, с твоей памятью? Спины будешь чужие мять? Ты еще полы иди подметать. Ладно я, иммигрантка, но ты… Зачем? Что за бред?

– Так я и думала! – фыркнула несостоявшаяся адвокатесса. – И ты туда же. Нет бы поддержать подругу. Или хотя бы из вежливости сказать, что тебе это интересно. Ладно, буду знать, что даже разумная, как мне казалось, Михаэла… ой, простите, Мишель, считает меня чудаковатой идиоткой. Чего уж от остальных-то ожидать!

Антония, как и многие немцы, упрямо называла меня Михаэлой, хотя мне очень хотелось быть Мишель. Как эти два имени можно было перепутать, мне было совершенно непонятно. Они и пишутся-то по-разному. Но вот ведь…

– Антония, ты бы подумала все же… Может, вернешься в университет, а? Доучишься, а там видно будет.

– Счастливо оставаться, – буркнула она себе под нос, круто развернулась и понесла свое крупнокалиберное, слегка одутловатое тело на затянутых в тонко-серую джинсу, непропорционально длинных ногах по направлению к машине.

Понятно, что мое мнение касательно университета вообще и юриспруденции в частности она послала куда подальше. Антония пошла в частную академию, которая стоила бешеных денег, но славилась очень качественным образованием в этой сфере и драконовскими требованиями. Папа в очередной раз «выкинул коленце» и отказался оплачивать учебу. Он уже привык к глянцевой рекламной обертке, а тут – снова здорово!

Она училась как зверь. Днями и ночами. И еще умудрялась где-то все время работать, чтобы финансировать дорогую блажь. Куда делись апатия, скука, нежелание лишний раз перевернуть страницу? Человек с головой погрузился в анатомию, физиологию, основы фармакологии. Учила наизусть длиннющие списки каких-то трав и все время практиковалась в массаже.

Я, выждав положенную в случаях смертельной обиды паузу, позвонила ей сама. Антония невероятно обрадовалась и пригласила меня приехать и самой посмотреть, чем она занимается. Продиктованный мне адрес не значился ни на одной из карт. С горем пополам я нашла ее нору в далекой промзоне на окраине города. Приехав один раз и убедившись в том, что приятельница не шутила и в очередной раз поступила так, как считала нужным, я стала наведываться к ней регулярно.

Я приезжала к ней в здание заброшенной фабрики, где она за гроши снимала комнату, чтобы учиться делать массаж. Даже у заброшенных объектов в Германии существует номинальный хозяин, который хочет получать арендную плату. А на нее надо где-то зарабатывать.

Среди клиентов были одни друзья. Денег она не брала ни копейки. В этой конуре стоял только массажный стол. Даже уборной – и той не было. Туалет – где-то по коридору налево и еще раз направо. Вокруг – осыпающаяся штукатурка, какие-то раздолбанные бочки, куски арматуры… Больше всего декорации напоминали «зону» из фильма Тарковского.

Помню, в первый раз, пока дошла до этой фабрики, думала – концы отдам. Повсюду какие-то гаражи, склады, люди невнятные в спецовках бродят, грузовики туда-сюда шныряют. А уж когда заглянула внутрь…

Мама дорогая! Я споткнулась о какую-то валяющуюся на полу ржавую бочку из-под краски и с грохотом растянулась на полу, свалившись плашмя буквально с высоты собственного роста.

Здесь надо пояснить, что я вообще дико невнимательна и страдаю определенной неловкостью, посему падаю регулярно, много и со вкусом. На каблуках и в кроссовках, в брюках и в вечерних платьях. Планида у меня такая. Падучая планида. Друзья и близкие приятели знают, что если на совершенно гладкой дороге есть единственная ямка, то она обязательно будет моей. Если ямки нет и дорога все еще ровная, то я оступлюсь на ровном месте, и ямка будет.

Вот и там я грохнулась. Но там-то – сам бог велел.

В таком виде Антония меня и нашла. С разбитой скулой, до крови сбитым локтем и неэстетично разорванным чулком. Взяла под белы ручки и повела к столу. К массажному. Понятно, что мне в тот момент было не до массажа. Мы промыли боевые раны и долго-долго трепались о ее новой жизни.