Анна Мосьпанов - Круглые кубики

– Очень похожи! Особенно сверху. Ой, простите! Что ж я несу-то! – Второй мужчина – помоложе, с тоненькими усиками, как у Остапа Бендера в исполнении Миронова, – аж за щеки схватился от смущения. – Сначала брякнул, а потом…

– Извините нас! – это снова первый. – Мы идиоты. Могли бы догадаться, что этого просто не может быть. А мы… Оскорбили вас.

– Да ладно. – Я капризно надуваю губы, примеряю на себя имидж порнозвезды и кручусь из стороны в сторону под софитами. То есть под светофором. Улица же… – Даже польстили. Буду учить греческий.

– Позвольте загладить вину? Здесь неподалеку греческий ресторан…

– Нет, – говорю, – ребят. Извините. Ресторан – это уже слишком. Мне домой надо. Роль учить. Между прочим, лучшими порнофильмами в мире считаются немецкие. Мне еще надо текст повторить: Das ist fantastisch! – O-o! – Tomatenpasta! – Ja-Ja! – Volkswagen!!!

Хохотали мы так, что из проезжающих мимо машин нам приветственно сигналили. Душевные молодые люди оказались. А в ресторан не пошла. Нет. Чего-то я не в голосе сегодня. Поэтому домой. Роль учить.

И это стало последней каплей. С тех пор я не сомневаюсь: вне зависимости от того, есть у меня греческая кровь или нет, я – богиня. Пусть греческая, мне не важно. Акцент на слово «богиня».

Как у всякой богини, у меня есть свои маленькие слабости. Например, я очень люблю камешки. Всякие-разные – от морской гальки, пахнущей водорослями и дальними странствиями, до самых настоящих драгоценных камней, которые при этом совершенно не обязательно должны быть собраны в украшение. С камнями и украшениями в нашей семье бесконечно происходили какие-то истории.

Мои родители до сих пор не могут мне простить того шока, который пережила вся семья, получив от маленькой Мики жуткую, туманно сформулированную телеграмму.

Дело было в Анапе. В пионерском лагере. Лагерь попался «заводской» – принадлежал одному мощному заводу. Дедушка был главным врачом городской больницы, членом горсовета, в городе его знала каждая собака. Одним словом, принадлежал к истеблишменту. В означенном лагере он не один год проработал главным врачом смены, был обожаем всем персоналом, не только медицинским, и всегда – желанным гостем. Естественно, мы с братом считались «внуками самого»! Отношение к нам было соответствующее. Медицинским сотрудникам строго-настрого наказали следить за нами в оба глаза и в случае чего…

Итак, в этом лагере я была зачислена в категорию «привилегированных детей». Мне это состояние было ново, ибо в классе тягаться с отпрысками дип. сотрудников в плане навороченных пеналов, ранцев и авторучек было не так-то просто. И вдруг… мне все стало можно. Ну, и брату, само собой. Медсестрички отпрашивали нас у вожатых и брали в город. Мы сами на выданные нам с собой карманные деньги покупали какие-то фрукты – ароматную черешню, персики, абрикосы – на местном рынке! Представляете, сколько все это стоило? Потом приносили лакомства в отряд и… делили на всех. С завидной регулярностью. Дети были счастливы, вожатые были в шоке, но никто ничего не говорил. Как же, «внуки самого»!

Немудрено, что в какой-то момент деньги кончились. Момент этот наступил достаточно быстро. И вот мы с отрядом отправились в город на какую-то экскурсию. И захотелось мне приобрести сувениры. Какие-то цепочки из ракушек, бусики-браслеты… А денежки-то тю-тю! В кошельке 24 копейки. И у брата еще 7! Другие дети, которые до этого ни копейки не потратили, покупали какие-то грошовые безделушки, а мы только страдали. Но попросить ни у кого в долг не решались.

Вернувшись в лагерь, я помчалась в медпункт. Там дежурила молоденькая сестричка Майя, только-только окончившая училище и проходившая практику в больнице у деда. Деда Майя боготворила.

И вот я ей говорю:

– Майя, мне срочно нужно на почту. Дедушке телеграмму отправить! Договорись, пожалуйста, с вожатыми.

Майя, разумеется, тут же меня отпросила, и мы снова пошли в город. На главпочтамт. Там, одолжив у медсестры денежки («бабушка потом отдаст!»), я быстро набросала телеграмму: «ВСЕ ОЧЕНЬ ПЛОХО зпт СРОЧНО ВЫШЛИТЕ МНОГО ДЕНЕГ зпт ТОЛЬКО СРОЧНО вскл МИКА».

Вы понимаете, да? 80-е годы. Советский пионерский лагерь. Срочно вышлите много денег. Все очень плохо.

Интеллигентная Майя хотела было посмотреть, что я там пишу, но не решилась. Тетя за стойкой приняла телеграмму, как-то странно покосилась на Майю, пробормотала: «Совсем распоясались, охламоны!» Майя, которая по случаю выхода в люди надела новые босоножки «на платформе» и коротенькую клетчатую юбочку, приняла этот выпад на свой счет и буркнула что-то в ответ. Мол, на себя посмотри… ну и дальше чего-то там… И вопрос был исчерпан.