Паскаль Лене - Казанова. Последняя любовь

Лет десять назад, приехав в Париж по делам, г-жа де Фонколомб наняла Полину в качестве камеристки, в чьи обязанности входило заботиться о ее платьях, причесывать ее, читать ей, водить на прогулки: пожилая дама страдала катарактой и с трудом передвигалась.

Полина привязалась к своей почти незрячей госпоже и относилась с ней с такой нежностью, что, казалось, это были бабушка и внучка.

Вдова человека, которого она никогда не любила, Жанна Мария де Фонколомб пыталась развеять скуку, много путешествовала в сопровождении своей Антигоны [4] Героиня трагедии Софокла (442 до н. э.). , наезжая в сезон на воды.

Трагические события, потрясшие Францию, не позволяли ей вернуться в Прованс, где проживали ее близкие и располагались ее владения, поскольку Республика числила ее среди эмигрантов, однако ей удалось уберечь средства, которых должно было хватить, чтобы вести достойный образ жизни и спокойно дожидаться восстановления трона и законности.

С аббатом Дюбуа она свела знакомство в Брюсселе, где нашел приют этот бывший кюре обители Вожирар, отказавшийся присягнуть Конституции в 1793 году и бежавший от санкюлотов. Уже три года он повсюду сопровождал г-жу де Фонколомб, став ее исповедником. Однако поскольку грехи его подопечной не были ни велики, ни многочисленны, в основном в его обязанности входило помогать ей вспоминать о счастливых временах христианской веры.

Г-н Розье, путешествующий во второй карете вместе с багажом, был профессиональным поваром, но обстоятельства вынудили его стать еще и управляющим и распорядителем крошечного хозяйства, помещающегося между двумя дверцами карет — территории, которую сама его госпожа называла в шутку «герцогством, которого нигде нет».

Г-жа де Фонколомб вручила Казанове письмо, в котором граф Вальдштейн, встреченный ею в Лондоне полгода тому назад, просил своего библиотекаря оказать наилучший прием путешественнице и стать для нее заместителем его самого, проявив при этом больше ума и обаяния, чем проявил бы он, самолично принимая ее у себя.

Молодая женщина из крохотной свиты г-жи де Фонколомб одна стоила рекомендации Папы и всех пропусков императора. Джакомо почувствовал, что в нем оживает шевалье де Сейнгальт.

Бездельник Фолькирхер был немедля изгнан из кухни, где он в течение тридцати лет стряпал нечто подозрительное. Его место занял г-н Розье, и было решено, что ужинать соберутся в девять в небольшом кабинете рядом с библиотекой.

Г-жа де Фонколомб заверила, что не нуждается в услугах посторонних, и Казанова выпроводил наглую челядь, повылезшую поглазеть на чужестранцев из винных погребов и служб, где она обычно предавалась праздной лени.

Шевалье де Сейнгальт надел шляпу с белым пером, расшитый золотом жилет, черный бархатный камзол и шелковые чулки с подвязками, усыпанными стразами: так одевались во времена Людовика XV. Принимая гостей, он сделал реверанс, который г-жа де Помпадур сочла бы весьма галантным, но от которого дама в летах подскочила по причине своего плохого зрения, а ее камеристка едва сдержалась от смеха.

Казанова установил в кабинетике небольшой круглый столик, за которым могли бы поместиться четыре персоны, но при этом их коленям было бы тесно. Именно этого и добивался Джакомо, посадив Полину по правую руку от себя, аббата Дюбуа по левую, а г-жу де Фонколомб — напротив. Ужинали без лакеев: блюда подавал г-н Розье, а Казанова был за сомелье.

Беседа завязалась в основном между гостьей и тем, кто был призван заменить хозяина. Каждый жадно забрасывал другого вопросами, желая тут же услышать историю всей его жизни.

— Если продолжать в том же духе, вскоре нам не о чем будет говорить, — заметила гостья.

— Думаю, что нам не хватит нескольких недель, чтобы наговориться, — заверил ее шевалье, чей взгляд, ищущий одобрения Полины, наткнулся на девичий затылок.

Колено прославленного соблазнителя почтенных лет возымело не больший успех, чем его взгляд. Он вообще не встретил понимания со стороны ее колен, словно их не было вовсе или она забыла их в платяном шкафу.

Этот первый неудачный заход вовсе не отбил охоты у Казановы, который всегда заявлял, что подчеркнутая холодность у женщин часто лишь первый признак сдачи и что сопротивление только помогает им продлить зарождающуюся чувственность.

Мгновения было достаточно, чтобы растопить маску мизантропии, которую матерый соблазнитель наклеил на свои черты. Настоящий, неистощимый любитель женщин, для которого любовь — всего лишь времяпрепровождение, но в то же время и весь смысл жизни, должен быть то стоиком, то учеником Эпикура [5] Эпикур — древнегреческий философ (431–270 до Р.Х.), учивший, что счастье заключается в вечном стремлении духа к счастью и добродетели, с вытекающим из этого удовольствием. Отвергал загробную жизнь. и менять философские воззрения столь же часто, как женщины меняют настроение и наряды.