— Фотографии будут приходить каждый год, — говорит Хелена.
— Но всегда черно-белые, — очень тихо отвечает Рон.
— Я тебя люблю, — всхлипывает Хелена и тыкается Рону губами куда-то в ухо.
* * *
Хелена хлопает дверью, роняет на пол сумку, вынимает из почты листок.
«Вы нас видели?» — спрашивает листок.
Хелена вздыхает. Откладывает листок в сторону. Пьет сок. Снова берет листок. Решившись, набирает номер телефона.
«Рональд Ховерли, — говорит она трубке. — Он умер. Да. Черри-лейн, пятнадцать восемьдесят три, Вест Окленд. На заднем дворе, справа, за мусорными баками».
* * *
«Фотографий больше не будет, — думает Хелена. — Ни цветных, ни черно-белых».
В эту ночь ей ничего не снится.
Урна оказалась пластмассовая, неожиданно тяжелая и неуклюжая. Сдать ее в багаж у Веры рука не поднялась, и на полку для ручной клади она ее поставить не решилась, представив, как самолет попадает в какую-нибудь воздушную яму и урна летит вниз, густо припудривая окружающих плотным серым пеплом. Так что пришлось спрятать неудобный груз себе под ноги и четыре часа маяться, виновато хватая мешок на колени всякий раз, когда соседу нужно было протиснуться мимо в туалет.
Почему всем этим должна заниматься именно Вера, было не совсем понятно. С Прикошкииым они расстались три с половиной года назад. Расстались по его инициативе, плохо, нервно, без всяких там «давай останемся друзьями». У самой Веры с тех пор так никого и не было, только несколько коротких, почти случайных эпизодов. Впрочем, и боль ее давно уже ушла, сменившись невнятным облегчением оттого, что дела этого беспокойного человека ее больше не касаются и впредь касаться не будут.
А человеком Прикошкин и впрямь был беспокойным. Казалось, он еще в ранней юности задался целью умереть молодым и неуклонно шел к ее достижению, высокомерно пренебрегая такими легкими и очевидными путями, как пьянство и драки. Зато он гонял на мотоцикле и горном велосипеде, летал на дельта- и парапланах, прыгал со всех «тарзанок», сплавлялся на байдарках по маршрутам повышенной сложности, занимался скоростными горовосхождениями, возвращался синим от кислородного голодания и пьяным от обычного воздуха. Но умер он в родном городе, в двух шагах от дома: на ночном перекрестке его сбил пьяный водитель.
Про завещание Вера прежде никогда не слышала, поэтому очень удивилась, когда мать Прикошкина, неловко переминаясь в коридоре (заходить в комнату и пить чай она решительно отказалась), сообщила, что, оказывается, сын распорядился развеять его прах в горах Тянь-Шаня. Они и были-то в этих горах всего однажды, пять лет назад, точнее, это Прикощкин там был, он сразу же полез на какие-то ледники с найденной через интернет компанией, а Вера неделю сидела в Алма-Ате, дома у своей двоюродной сестры, пила бесконечный чай и покупала на базаре роскошные дешевые фрукты. Не самое плохое из воспоминаний, но при чем здесь прах?! Да и вообще, ехать до Алма-Аты неблизко и недешево, а с работы больше чем на неделю все равно не отпустят.
И тут мать Прикошкина окончательно добила Веру, протянув ей конверт с деньгами на дорогу. «Не подумайте, это не мое. Друзья собрали. Здесь на самолет хватит».
По-хорошему, исполнением последней воли безвременно ушедшего следовало бы заняться его нынешней девушке, но она была с ним на злополучном перекрестке и теперь лежала в больнице со сломанной ногой. Вера вздохнула и согласилась.
Двоюродная сестра отнеслась к сообщению о приезде с радостью. Дескать, годы идут, а мы и не видимся совсем, я к вам никак не выберусь, хоть посмотришь, какой у меня Валерка вырос. С билетами на самолет в межсезонье тоже проблем не было, так что Вера собрала несколько пар белья, упаковала темно-синюю, пластмассовую, напоминающую уродливое кашпо советских времен урну, которую передала ей мать Прикошкина, и полетела,
В аэропорту ее встречал Валерка, оказавшийся высоким, но до смешного узким в плечах молодым человеком в новехоньком черном пальто, разъезжавшим на пожилом, но тщательно вымытом внедорожнике. Кузина была старше Веры на шесть лет, да и родила, что называется, своевременно, в девятнадцать, поэтому ее сын успел закончить не только школу, но и экономический факультет одного из многочисленных коммерческих университетов и теперь благополучно работал в каком-то рекламном агентстве. Сумку с урной он попытался было отобрать и положить в багажник, но Вера не отдала и пристроилась с ней на заднем сиденье, крепко обнимая свой груз одной рукой.
Читать дальше