— Весло-то уронила ты, — уличил ее Ахиллес. — Знаешь, как Харон разорется?
— А что, бывали прецеденты? — поинтересовалась Черепаха.
— Нет, — сказал Ахиллес, — Это не мифологично — терять весло.
Черепаха хмыкнула.
— А брать напрокат у Харона лодку — это мифологично?
— Ты не спорь, — сказал Ахиллес. — Ты лучше за веслом сплавай. Кто у нас амфибия?
Черепаха с сомнением посмотрела на воду.
— Нырять в Стикс?
— Ну…
— И вообще, почему в этой лодке только одно весло? Что за архаизм?
— Это не лодка, — с достоинством сказал Ахиллес. — Это челн. Утлый.
— Прости?..
Ахиллес вздохнул.
— Понимаешь, — объяснил он, — это традиция. Так устроен мир. Харон перевозит души умерших в утлом челне и получает плату в один обол от каждого перевезенного.
— Но весло-то почему одно?
— Не знаю. Наверное, это величественно — грести одним веслом, — предположил Ахиллес.
— Браво, — ядовито сказала Черепаха. — Очень логично. Грести одним веслом, махать одним крылом…
Оба замолчали. Над рекой тут же повисла мертвая тишина, что, в общем, в Аиде неудивительно. Берегов видно не было. Лодку сносило куда-то вниз по течению.
— Интересно, — вдруг сказала Черепаха, — а зачем ему деньги?
— Это как с одним веслом, — сказал Ахиллес. — Таково устройство мира.
— Еще один способ сказать «не знаю»?
Неожиданно их накрыла тень. Оглянувшись, оба увидели, что к ним бесшумно подплыл огромный черный корабль. Через борт перегнулся кто-то весьма рыжий и заорал:
— Эй, на лодке!!!
— На челне, — пробормотала Черепаха
— Чего?! — завопил Ахиллес.
— Весло не теряли?!
— Ага!!! — радостно и хором закричали Ахиллес и Черепаха. — Теряли!
— Я его разломал! — не менее радостно отозвался рыжий. — Переехал, так сказать!
На лодке помрачнели и замолчали.
— Вот, ловите! — продолжил рыжий.
На воду шлепнулась доска.
— И вообще — молодцы! — раздалось с корабля. — Лодку у Харона упереть — сам давно мечтал!
После этого корабль довольно быстро поплыл вверх по течению.
На корме блеснула надпись «Нагльфар».
— А здесь оживленно, — сказала Черепаха, вновь обретая дар речи.
Ахиллес осматривал подарок рыжего.
— Представляю себе, что скажет Харон.
* * *
— Это, — первым делом сказал Харон, указывая на доску, — можете оставить себе. За весло придется доплатить.
Черепаха послушно добавила еще несколько оболов.
— Скажи, — проникновенно спросила она, — зачем тебе деньги?
Харон фыркнул:
— Ну как же, — сказал он. — Эта лоханка мала и протекает. Я коплю на приличный шведский паром. Но по-хорошему, здесь давно пора мост построить.
— Тщетно, о Ликос, меня поглотить обещаешь:
Дом я оставил, сбежав от старухи и старца;
Заяц меня на пути останавливал, зверь сребролапый;
Жертвою Зевсова гнева…
Черепаха подняла лапу:
— «Колобок».
— Угадала, — сказал Ахиллес. — Твоя очередь.
— Не понял, — сказал Эдип. — А где Сфинкс?
— Мы за него, — сказал Ахиллес. — Он в отпуске.
— На недельку, — добавила Черепаха.
— Понятно, — с сомнением протянул Эдип. — Я, собственно, пришел по поводу загадки.
— И?
— Ответ: человек.
— Поподробнее, — сказал Ахиллес. — Что — человек?
— Ну, это он утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех.
Ахиллес и Черепаха переглянулись.
— И что, вы с такими часто сталкиваетесь? — сочувственно спросила Черепаха.
— Это аллегория, — раздраженно проворчал Эдип. — Имеются в виду утро, день и вечер его жизни. То есть младенчество, зрелость и старость.
— Притянуто за уши, — отрезал Ахиллес.
— Неубедительно, — поддакнула Черепаха.
— Умозрительно.
— Спорно.
— Примитивно.
— Двусмысленно и неоднозначно.
Эдип, с каждой репликой багровевший все больше, не выдержал:
— Да ну? А каков, по-вашему, ответ?!
— Ахиллес ремонтирует табуретку, — отчеканила Черепаха.
Стало очень тихо.
— Табуретку, — хрипло повторил Эдип.
Ахиллес, подняв бровь, посмотрел на Черепаху,
— Было, — ответила та. — Четвертую ножку ты потерял. Оправдывался, что лишняя.
Ахиллес независимо пожал плечами.
Эдип уныло ковырял ногой землю. Потом спросил:
— Что ж мне теперь делать?
— Ну, — ответил Ахиллес, — мы людей не едим. Можешь получить еще загадку.
— Давайте.
— Чем, — спросила Черепаха, — ворон похож на конторку?
Глаза у Эдипа округлились.
— Или, — сказал Ахиллес, — бреет ли себя брадобрей, если он бреет тех и только тех, кто сам себя не бреет?
Читать дальше