Мария Нуровская - Святая грешница

Больше всего меня раздражала его подавленность. Прежде он был воплощением зла, которое меня порабощало, теперь стал моим угрызением совести. Я всегда помнила, что он меня ждет. Я сопротивлялась, как перед его «ситроеном», только теперь он стал слабее и уже зависил от меня. Не всегда мне хотелось с ним встречаться. Я говорила: «Приду в пятницу», как-то сразу наступала эта пятница, и нужно было выкручиваться, выдумывать несуществующие дела.

Но, несмотря на мучения от двойной жизни, я не хотела с ним порывать или, точнее, не могла. Этот человек стал частью меня самой, и если бы я ушла от него, то лишилась бы чего-то навсегда. Я искала в нем то, что нашла: правды о себе. Это была его правда. Когда я спросила его, как можно меня любить, зная мое прошлое в гетто, ответил:

— Ты была ребенком, а дети всегда невинны.

Его ответ стал для меня огромным разочарованием, потому что темная сторона моей жизни должна была теперь остаться такой навсегда.

Тем временем твоя карьера продвигалась вперед, хотя не без препятствий. Ты защитился, но оставался доцентом — твое прошлое давало о себе знать. Чувствовал себя несправедливо обделенным и даже испугался, когда твой ассистент перегнал тебя и стал профессором. К счастью, он ушел из клиники на министерскую работу, которая тебя абсолютно не привлекала. Ты же, по собственной оценке, был практиком. Конкурентов боялся только в больнице. Отделение было твоей первой жизнью, я — второй. И на этом все кончалось.

Даже Михал оставался где-то в конце. В возрасте двадцати одного года окончил вуз и получил стажировку в Институте электроники с достаточно скромным окладом. Когда Михал неожиданно напомнил о себе, дошло до скандала. Сначала он сообщил мне о том, что собирается жениться. Решение Михала удивило меня, тем более я не знала, что у него есть невеста. Я думала, он мне обязательно должен был бы рассказать. Когда Михал собирался на первое интимное свидание, он так нервничал, что я, понимая его состояние, успокоила:

— Михал, это приходит само. Неожиданно ты сам поймешь…

Он посмотрел на меня исподлобья, но я догадалась, что мои слова придали ему смелости. А когда Михал ушел, очень волновалась за него, отлично зная, чем может обернуться первое поражение в физической близости.

Но когда вечером открыла ему дверь, то поняла: все в порядке. Михал ходил по комнате, посвистывая, и держался уверенно. Я усмехнулась про себя. Он не должен был заметить, что я обо всем догадываюсь. А теперь неожиданно — невеста, женитьба.

— Может, сначала подготовим отца?

— Зачем? — ответил он. — Это наше дело.

Потом, подойдя к двери твоего кабинета, я услышала:

— Папочка, я должен тебе кое-что сообщить.

— Слушаю.

— Я хочу жениться.

— Да? А где вы будете жить?

— Здесь.

— Здесь живу я.

— Если здесь нашлось место для двух твоих жен, найдется и для моей одной, — услышала я и почувствовала, как холодная рука проводит по моей спине.

Потом услышала пощечину и не сомневалась, кто ее получил. Михал выскочил, почти наткнувшись на меня, и начал собирать чемодан в своей комнате. Я вошла к нему.

— Ты куда? — спросила я.

— Неважно…

Он произнес это несчастным голосом. Серьезный Михал, который когда-то отказался от соблазнительного леденца, решил теперь стать взрослым.

— Отец измучен, он терпеть не может неожиданностей.

— Я его от них избавлю.

— Но все это не имеет никакого смысла, — сказала я, выхватывая из его рук свитер.

Михаил грубо потянул его обратно.

— Отстань, — нервно выкрикнул он. — Кто ты вообще есть?

Я вдруг не смогла ему ответить. Постояла еще минуту и вышла. Я закрылась в спальне, но когда услышала, как хлопнула входная дверь, что-то на меня нашло и тоже стала собирать вещи. Проходя мимо в кухню, ты недоуменно на меня посмотрел.

— Что ты делаешь?

— Ухожу, — ответила я. — Если у тебя нет места для собственного сына, то нет и для меня!

— Куда же ты идешь, позволь тебя спросить?

— К любовнику, — ответила я.

Это не произвело на тебя никакого впечатления.

— Это несерьезно, — проговорил ты.

— Серьезно, — отрезала я. — Ты думаешь, что один такой на белом свете. Полно прекрасных самцов.

— Кристина, — спокойно проговорил ты, — ты себя хоть слышишь?

Твой вопрос на минуту как бы сбил меня, но потом я вновь взялась за вещи.

— Оставь чемодан в покое, иди, попьем чаю, — примирительно позвал ты меня. — Михала нужно проучить, ты воспитала его эгоцентриком и эгоистом.