Рауль Мир–Хайдаров - Маржанбулак — жемчужный родник

Мужчина вдруг улыбнулся и радостно поднял руки в знак примирения.

— Вика, прелесть моя, это вовсе не дежурная, а такой же мужчина, как и я, только он номером ошибся. Верно я говорю?..

Вика резко обернулась. Фалин швырнул на мятую постель цветы и подарки и, не сказав ни слова, вышел. Семейная эпопея его на этом закончилась…

За свою жизнь Фалину пришлось работать в разных краях, и у него выработалось одно бесценное качество: ему не нужно было времени, чтобы приспособиться к северному или южному климату, а тем более к новым обстоятельствам.

Когда начиналась настоящая работа, для него переставали существовать бытовые неурядицы, а на особенности климата, будь то проливные дожди Кондопоги, жара Таджикистана, пыльные смерчи Хорезма или холод Заполярья, он просто не обращал внимания, если, конечно, это не мешало производству. То же было и с работой: трех дней ему вполне хватало, чтобы познакомиться с проектами и финансовой документацией, а объехав раз объекты и ремонтные мастерские, он почти наверняка уже знал, кто из коллег на что способен. И в дальнейшем, как правило, всегда подтверждалось первоначальное впечатление. Воспитательной работой, увещеваниями и разносами в коллективе он никогда не занимался, но умел организовывать работу так, что нерадивым людям — тем, про которых обычно говорят: человек не на своем месте,— работать с Фалиным становилось невозможно. Таких он не уговаривал остаться, хотя на любой стройке всегда не хватало людей.

Когда Фалин учился в техникуме и позже, когда заочно одолел политехнический институт, встречал он много толковых ребят, и не раз они мечтали: вот бы поработать вместе, потому что были единомышленниками и, казалось тогда, могли горы своротить. И всякий раз, когда Фалин писал статью в технический журнал или описывал рационализаторское предложение в информационном бюллетене, он ждал: а ну, да откликнется кто-нибудь из сокурсников и приедет работать к нему или пригласит к себе. Это ожидание письма–весточки после каждой публикации долго жило в нем, пока однажды, переезжая на новое место службы, он не попал в купе с одним пожилым человеком, оказавшимся писателем. Как водится, разговорились, и когда Фалин посетовал на то, что не откликаются вот друзья–коллеги, писатель с улыбкой сказал: «Голубчик, да я написал десятки книг, по моим произведениям поставлены радиоспектакли, сняты фильмы, пьесы идут, но за всю свою долгую жизнь я не получал писем ни от однокашников, ни от товарищей, которых растерял в молодые годы. Конечно, как и всякий писатель, я получаю письма от читателей, но совсем не так много, как рассказывают мои коллеги, и если быть откровенным, это не те письма, которых я ждал, не о том и не от тех. В каждом письме я надеялся, как и вы, услышать голос из детства, юности, молодости, наконец, но вот проходит жизнь, а такого письма я еще не получил. Не получил весточки и от той, на воспоминаниях о которой держится каждая лирическая строка моих книг, а вы хотите найти друзей по публикациям в специальных журналах. Это же чистейший абсурд».

***

Не тратил времени на раскачку Фалин и в новом управлении… Хотя золотодобывающих фабрик он не строил, а маржанбулакская принципиально отличалась от тех, что он видел на Колыме и в Якутии, но, ознакомившись с чертежами, Фалин нашел сходство с обогатительными фабриками цветных металлов, а такие строить ему уже довелось. Каждый день приходилось наезжать в Джизак: совещания в тресте, заседания, согласования с заказчиками — все это отнимало драгоценное время. Конечно, без всего этого, пока стройка не наберет темпы, никак не обойтись, но даже с таким лихим шофером, как Азиз, много времени уходило на дорогу: путь неблизкий, да и дорога разбита и запружена машинами, особенно не разгонишься. Через неделю на разборе дел в обкоме партии Фалин попросил слова и произнес неожиданную речь:

— Проблем — тьма–тьмущая, но сроки пуска фабрики обсуждению не подлежат, по- моему, с этим согласны все. Я, как и мои коллеги, считаю сроки вполне реальными и думаю: если стройка наберет заданный темп, мы дадим стране маржанбулакское золото даже раньше. Прекрасно, что нам ни в чем не отказывают, мы можем рассчитывать на любую помощь и содействие. Но время отсрочить никто не вправе, поэтому время надо беречь. Нас в Маржанбулаке — двадцать строительных организаций, а трест наш — в Джизаке, и нам почти каждый день приходится бывать здесь. Посчитайте: два часа сюда, два обратно — и половины рабочего дня как не бывало, а если два совещания, то и день как корова языком слизала. Вот я и прошу четко определить: если совещание действительно важное, пусть оно проходит на месте, в Маржанбулаке. Это поможет нам сэкономить драгоценное время, которое мы урываем у стройки. Есть и другая проблема: заказчик «Узбекзолото» находится в Ташкенте, там же проектные институты и «Стройбанк», поэтому руководителям часто придется наведываться и в столицу, тут уж никуда не денешься. Поэтому от имени моих коллег, хоть они меня и не уполномочивали, прошу обком выделить для строителей золоторудного комбината два вертолета. Имея вертолет, я и мои коллеги выиграли бы самое ценное в данной ситуации — время. Двадцать минут до Джизака, час–полтора — до Ташкента.