Геннадий Семенихин: Лунный вариант

Вот и снова взялся я за перо, чтобы рассказать до конца историю военного летчика Алексея Горелова, ставшего космонавтом. Возможно, читатели не забыли, как заканчивалась первая книга.

Горелов покинул кабинет командира особого отряда космонавтов генерала Мочалова, узнав, что он не будет включен на очередной космический полет ни в качестве пилота корабля, ни в качестве дублера.

«Да. Звезды еще не близко, — думал тогда Алексей. — А значит, снова за тренировки, за учебу!»

Он шел по дорожкам засыпающего городка, жадно вдыхая лесной воздух ночи. Он знал, что путь в космос начинается с этих дорожек.

Он знал, что его час придет.

— Постой, постой, — скажет иной дотошный читатель, — значит, ты снова о них? Но признайся толком, кто он, твой Алексей Горелов: Гагарин, Леонов, Титов?

Нет, нет и нет! Ни Горелов, ни Костров, ни генерал Мочалов ни в коем случае не могут быть выданы автором за живых, существующих на самом деле космонавтов и их наставников. Литература есть литература, и она открывает широкие возможности для вымысла.

— Минуточку, — прерывает все тот же настойчивый читатель. — Вот ты описал полет Горелова вокруг Луны. А ты уверен, что это будет именно так? Все — космический корабль «Заря», его орбиты и скорости, аварийные ситуации, в которые попадал твой герой?

— Да нет же и нет, — снова возражаю ему, — ни на какую научную документальность автор не претендовал. Когда-то великий Гоголь послал по воздуху в Санкт-Петербург к царице своего кузнеца Вакулу. Почему же в наши дни иному автору не попытаться представить себе, как совершатся первые исторические витки вокруг Луны?

— Значит, это все выдумано?

— Выдумано.

— А-а, — разочарованно тянет мой оппонент. — Ну что ж, все-таки посмотрим, почитаем, послушаем, что скажут другие…

Что ж, он прав, этот мой собеседник. Время — суровый судья писателя. Оно безжалостно не только к тем, кто, намного от него отстав, с непростительным опозданием обращается к прошлому, но и к тем, кто неудачно заглядывает в будущее. Время бережет хорошие книги и делает желтыми, обрекает на вымирание страницы плохих. И вместе с тем бежит оно так быстро и открывает такие необозримые дали, что не в состоянии перо беллетриста угнаться за ним. В лучшем случае движется оно параллельно, но с той примерно скоростью, с какой легковая малолитражка может соревноваться с курьерским поездом или немало послуживший и войне и миру транспортный самолет ЛИ-2 может находиться на параллельном курсе с роскошным турбовинтовым лайнером ИЛ-18. Несколько минут — и лайнер оставит далеко позади своего соперника. А потом настанет время, когда и лайнер, в сравнении с каким-нибудь новым пассажирским летательным аппаратом, отойдет на дистанцию двухмоторного поршневого ЛИ-2, ибо всё — в движении и развитии.

Когда выдающийся конструктор нашего времени, ныне покойный Сергей Павлович Королев наблюдал старт первой космической ракеты, видел, наверное, не только металлический корпус этого первенца космонавтики. Вероятно заглядывая на годы вперед, мысленным своим взором видел он космический корабль, стартующий на Луну, а то и к другим планетам. И в этом нет ничего удивительного: способность осязать далекое — черта гения.

Я не космонавт и никогда уже им не стану. Но когда я думаю о людях, водивших первые корабли по нескончаемой и неизведанной звездной дороге, я хорошо понимаю, почему все они были питомцами авиации. Едва ли еще в какой другой области человек так быстро и верно развивает в себе прочные волевые качества, высокую реакцию, способность в ограниченное время принимать единственно верное решение.

Вот почему не имеет значения, кого имел в виду автор, создавая образ Алексея Горелова. Людей, на него похожих, у нас много, и в этом счастье нашей Отчизны.

Пассажирский лайнер, полого забирая влево, делал гигантский круг над степью. За консолями длинных вибрирующих крыльев струился полуденный воздух, нагретый южным солнцем. Легкий металл, в который был одет фюзеляж самолета, отсвечивал голубизной. Над винтами четырех двигателей дрожали световые блики. Лайнер снижался, постепенно теряя высоту. Его первый и третий салоны пустовали и только в среднем сидели двадцать пассажиров в военной форме, какую летом носят в южных гарнизонах нашей страны. Среди них — две молодые женщины в легких с открытыми воротниками рубашках и синих юбках. Матерчатые погончики на их плечах были увенчаны знаками различия старшего лейтенанта.