Андрей Шляхов - Доктор Данилов в морге, или Невероятные будни патологоанатома

— Придумывать протокол гораздо труднее, чем писать его по результатам вскрытия, — сказал Илья.

— Естественно, — согласился Мусинский. — Но если вы в полной мере владеете искусством написания протокола вскрытия, то и придуманный напишете правильно. Главное – правильно чувствовать причинно-следственные связи. Разве не так? Давайте-ка, посмотрим ваше творение…

Илья изрядно напортачил и в описании, и в диагнозе.

— Но вот это уж ни в какие ворота не лезет, — напоследок заведующий кафедрой оставил самый значимый прокол. — По малой кривизне желудка вы описали опухолевидное образование и не отправили срез с него на гистологическое исследование. Как так получилось? Почему?

— Простите, случайно, — сконфузился Илья.

— За случаянно бьют отчаянно, — улыбнулся Мусинский. — Учитесь писать правильно. Так, чтобы потом не было бы ни стыдно, ни больно.

В субботу утром Данилов отправился на вещевой рынок – покупать шапку. Зима уже уверенно вступила в свои права, а старая его шапка – гибрид кепки с ушанкой, сшитый из овчины, — от старости начала расползаться по швам.

На рынке по раннему времени было малолюдно – в основном покупатели приходили ближе к обеду. Пока выспятся, пока позавтракают, пока раскачаются… Данилов обошел весь рынок, сравнивая цены и определяясь с моделью. Практичность подталкивала выбрать ушанку – функциональный и теплый головной убор, — а душа просила чего-то оригинального. Заметив, что народу прибавляется и там, где было просторно, уже не пройдешь без толкотни, Данилов спохватился и выбрал шапку из овчины мехом внутрь, с оторочкой из лисьего меха. Уши можно было связать на затылке или опустить. И так, и эдак шапка смотрелась хорошо.

— Вечная шапка! — заверил золотозубый торговец. — Ничем не пахнет, мех не лезет, и сшита крепко, по совести…

— На совесть, — машинально поправил Данилов, вертя головой перед зеркалом.

— На совесть, — повторил продавец и озабоченно поинтересовался: – Не мала?

— Нет, — Данилов снял шапку, придирчиво оглядел ее со всех сторон и снова надел. Размер подходил – надевалась и снималась легко, но на голове сидела крепко. — Почем отдаешь?

— Всем по четыре с половиной, вам – за четыре, — глаза продавца на секунду подернулись грустью от столь великой скидки.

У входа на рынок точно такую же шапку оценивали в три семьсот, то есть отдавали за три с половиной тысячи.

— Мне за три с половиной, — сказал Данилов. — Или я пойду в другое место, где дешевле. Могу и вас отвести.

— Не надо! — решительно отказался золотозубый. — Если покупаешь – пусть будет три с половиной. Но больше ничего не сброшу – мне свой интерес тоже надо помнить.

— Покупаю, — Данилов достал деньги. — Держи без сдачи.

Придя к соглашению, покупатель и продавец незаметно перешли на «ты».

— Носи на здоровье! — пожелал торговец. — Жену и детей тоже приводи, обеспечим!

— Как женюсь – так приведу, — пообещал Владимир. — Будь здоров.

— В этой шапке всем будешь нравиться, — сказал ему в спину золотозубый.

Шагов через десять Данилов налетел на высокого мужчину в синем пуховике, извинился, взял вправо, намереваясь обогнуть препятствие, но услышал неуверенное:

— Владимир Александрович?

— Он самый, — отозвался Данилов, оборачиваясь. — Эдик?

Мужчина в синем пуховике оказался Эдиком Старчинским, врачом с шестьдесят второй подстанции «скорой помощи» – той самой, которой сейчас заведовала Елена. Эдик пришел на «скорую» незадолго до ухода Данилова.

— Тебя не узнать, — окидывая бывшего сослуживца взглядом и одновременно пожимая ему руку, сказал Владимир. — Поправился, подстригся, лицо округлилось…

— Заматерел, короче, — улыбнулся Эдик. — Я тебя тоже только по глазам узнал.

— Неужели я так изменился? — прищурился Данилов.

— Есть немного, — кивнул Эдик.

— Вы бы еще разлеглись тут, — сварливо прошипела какая-то тетка, ощутимо толкая Данилова в бок. — Встанут же на проходе, как в родной деревне…

— Ты в какой деревне родился? — спросил Данилов, перемещаясь вбок, к прилавку с шарфами и платками.

— В Москве, — ответил Эдик.

— Представь себе, я тоже.

— Шарфик желаете? — напомнила о себе продавщица.

Намек был ясен: покупайте или уходите, нечего товар загораживать. Данилов и Эдик медленно (идти быстро не позволяла толпа) пошли вдоль ряда.

— Ты за чем сюда пришел? — спросил Данилов.

— Да вот, после смены заехал за перчатками.