Андрей Шляхов - Доктор Данилов в Склифе

— Марк Карлович, не «отмазываюсь», не «отпираюсь» и не пытаюсь себя обелить, — заметил Данилов. — Я излагаю все, как было. Вы же были согласны с моей тактикой, разве не помните?

— Помню, — кивнул Марк Карлович. — Я все прекрасно помню. У меня вообще очень хорошая память. Но поймите меня, Владимир Александрович. Напиши он это мне, — он ткнул пальцем в копию жалобы, лежавшую на столе, — одно дело. Но он написал в департамент. Улавливаете разницу?

— Улавливаю, — вздохнул Данилов.

Все начальники таковы – любят притворяться хорошими людьми. Мол, будь их воля, и небо было бы голубее, и трава – зеленее, и солнце светило бы ярче, и вообще везде бы царили мир да любовь. Но увы, у каждого начальника есть свое начальство, которое не дает ему жить по законам добра и прощения, а заставляет наказывать подчиненных. Вот уж горе так горе! Заставляют портить свою карму своими же собственными руками! А карма, если верить знатокам, — дело тонкое. Испортишь разок в этой жизни – выправлять будешь в трех последующих, и не факт еще, что выправишь.

— Наша верховная администрация, — Марк Карлович ткнул пальцем в потолок, — не любит сотрудников с запятнанной репутацией. Вы понимаете?

— Понимаю.

— Они рассуждают так – случись еще какая-нибудь неприятность с этим же сотрудником, так с нас спросят втройне. Скажут: «Отвечайте за его грехи сами, раз вовремя от него не избавились». Перестраховываются люди, не хотят по чьей-то чужой вине мест своих лишаться. Их же можно понять?

— Можно, — в который уже раз согласился Данилов. — И вас можно понять. Вы тоже страхуетесь…

— Ну, а что мне еще остается делать? — Марк Карлович картинно развел руками и склонил голову набок. — Страхуюсь как могу. Я, к вашему сведению, сам себя в люди вывожу, у меня нет ни «мохнатой лапы» наверху, ни родственных связей. Есть, правда, тесть-профессор, но профессоров у нас пруд пруди, тем более что он не гинеколог, не кардиохирург и даже не онколог, а всего лишь гигиенист. Гигиена дошкольных учреждений – вот его сфера. Так что мне, кроме себя, надеяться не на кого. Я не хочу сказать, что горю желанием от вас избавиться, в приемное отделение очередь из желающих работать не стоит, но в отношении вашей работы там, в отделении…

— У вас есть какие-то сведения или это только домыслы? — уточнил Данилов.

— Домыслы, — признался Марк Карлович. — Сведения вы получите от Ромашова. Завтра, как только сдадите дежурство – идите к нему «на ковер». Только потом, пожалуйста, не поленитесь зайти ко мне и сообщить, чем закончился ваш разговор, договорились?

— Зайду, конечно, — пообещал Данилов, думая о том, что ему, скорее всего, так и так придется зайти в отделение за своими вещами.

— Только не спорьте с ним и ни в коем случае не перебивайте, — предупредил Марк Карлович. — Помните, что повинную голову меч не сечет.

— Скажите, пожалуйста, по тактике ведения больного ко мне есть вопросы?

— Нет, — ответил Марк Карлович. — У меня – нет.

— Доказательства моей причастности к исчезновению денег есть?

— Нет.

— Тогда объясните, пожалуйста, в чем мне виниться?

— Я – это я, а Ромашов – это Ромашов! — рассердился Марк Карлович. — Завтра сами почувствуете разницу. Я вам советую, как себя вести, а вы лезете в бутылку! На рожон вы лезете! В общем, нарываетесь на крупные неприятности вместо средних! Если вы начнете так же вести себя с Ромашовым, то вам точно придется уйти из Склифа, и не по собственному желанию!

«Надо было снять диагноз отравления суррогатами и отказать этому сукиному сыну в приеме, — подумал Данилов. — Тогда ничего бы не было или если бы даже и было, то не в таком масштабе».

Спокойно сидеть и слушать Марка Карловича было очень трудно. Хотелось встать, послать всех к такой-то матери и уйти. Но это было бы не очень разумно. Зачем раньше времени сжигать за собой мосты? Мосты стоит жечь только тогда, когда убедишься, что другого выхода нет. Да и куда податься свежеиспеченному токсикологу с подмоченной репутацией? Токсикология – очень маленький, замкнутый мирок, это вам не терапия.

— Я же не призываю вас каяться в том, чего вы не делали! — продолжал Марк Карлович. — Просто будьте благоразумны, скажите, что сделали выводы и впредь будете относиться к пациентам более внимательно… Впрочем, это ваше дело, а не мое… Идите работать.

Работалось плохо – мешала головная боль и злость. А как тут не злиться? Возвращаешь женщине деньги, которые она пыталась «забыть» на твоем столе, и навлекаешь на себя подозрения в вымогательстве. Госпитализируешь пьяного придурка для динамического наблюдения, а он обвиняет тебя в воровстве. Здорово!