Андрей Шляхов - Доктор Данилов в Склифе

— Вам надо – вы и будьте! — ответил наглец, не меняя позы. — Если девочки не интересуют, разденьте бычару, который у вас дверь сторожит, чтобы не убежал!

— Маша! — Данилов повернулся к медсестре. — Вы не хотите подышать свежим воздухом?

Понятливая Маша тут же встала и вышла. Данилов сел на кушетку рядом с парнем и также дружелюбно сказал:

— Между прочим, этот бычара умеет не только сторожить дверь, но и учить хорошим манерам. Мне, честно признаюсь, совершенно безразлично, молодой человек, почему вы решили отравиться и отчего вы не в духе. Я должен осмотреть вас, записать осмотр в историю болезни и отправить вас в отделение. И будьте уверены, я это сделаю, независимо от вашего желания и вашего настроения. Ваши желания в настоящий момент, увы, никого не интересуют. Вы как человек, совершивший попытку самоубийства, подлежите недобровольной госпитализации…

— Принудительной…

— Это одно и то же, только термин «принудительной» обычно применяется к тем, кто совершил преступление. Но суть едина. Закон «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» гласит, что лица, предоставляющие непосредственную опасность для себя или окружающих, подлежат недобровольной госпитализации. Вы меня поняли?

Парень молча кивнул.

— Если вы больше не намерены хамить, я приглашу медсестру вернуться и продолжить свою работу. Если же вам еще хочется хамить, то я приглашу сюда охранника и оставлю вас с ним минут на пять. У нас есть несколько травматологических отделений, два нейрохирургических, так что не бойтесь – найдем куда вас потом положить…

— В морг!

— Ну это уже крайности, — укоризненно сказал Данилов. — Мы тут все гуманисты. Плакат «Медицина – это сострадание и человечность» в коридоре видели?

— Нет.

— Напрасно. Обратите внимание, когда пойдете в отделение.

Парень начал расстегивать рубашку.

Данилов открыл дверь и пригласил стоявшую в коридоре Машу вернуться к своим обязанностям. По глазам медсестры было ясно, что она подслушивала под дверью.

— Вам бы педагогом работать, — сказала Маша, оставшись наедине с Даниловым.

— Вот уж к чему никогда не тянуло, так это к педагогике, — ответил Данилов, — несмотря на то, что мать моя была учительницей. Задатков нет.

— Не скажите, — покачала головой Маша. — Я думала, вы его тумаками в чувство приведете, а вы словами своего добились. Тихо и вежливо.

— Я его, в сущности, запугал, а не убедил. Вот если бы я его убедил, тогда бы можно было подозревать у меня педагогический талант.

— С такими только так и надо! — нахмурилась Маша. — Пощупать меня! Еще чего!

— Ну это был комплимент, пусть даже и неуклюжий, — рассмеялся Данилов. — Вот скажи он, что вас смотреть и щупать неинтересно…

— Пусть бы попробовал! — взвилась Маша. — Да я ему тогда глаза бы выцарапала!

— Вот видите, все, можно сказать, сложилось наилучшим образом…

Подошедшая официантка приняла скромный заказ (чебуреки и зеленый чай) и попросила подождать минут десять-пятнадцать.

— Мы не разогреваем, а сами готовим, — извиняющимся тоном, словно признаваясь в чем-то не совсем приличном, добавила она.

— Мы не торопимся, — заверил ее Данилов. — И полчаса подождем.

— Могу чай сейчас принести, — предложила официантка.

— Вместе с чебуреками, пожалуйста, — попросил Рябчиков.

— Как скажете…

— Рудольф, я со вчерашнего дня гадаю – зачем ты интересуешься пижамными вечеринками? — спросил Данилов у Рябчикова. — Как объяснила мне одна сведущая особа, это чисто женская забава…

— В этом ты уверен?

— Ну не на сто процентов, конечно, — замялся Данилов, — но на девяносто точно. Я даже в Интернете сегодня порылся немного…

— Там везде одно и то же, — пренебрежительно скривился Рябчиков. — Пижамы, сплетни, мороженое, игрушки…

— Вернемся к нашим пижамам, — сказал Данилов. — Так чем вызван твой интерес?

— Юлией, — вздохнул Рябчиков. — С недавних пор она каждую пятницу отправляется на пижамную вечеринку. Они проводят их по очереди, то у одной соберутся, то у другой. У Юлии дома собирались в прошлую пятницу. Я, разумеется, провел эту ночь у себя, в одиночестве.

— Развлекаются девочки – и ладно. Почему тебя это так волнует?

— Хотя бы потому, что она категорически отказывается брать меня на эти вечеринки, говорит, что это девичник…

— Так оно и есть.

— Если так оно и есть, то зачем брать с собой на девичник самую откровенную из пижам?! — разволновался Рябчиков. — Видел бы ты эту пижаму – она насквозь просвечивает!