Андрей Шляхов - Доктор Данилов в Склифе

Напрасно он так считал, совершенно позабыв о том, что у каждой слабой девушки есть свой рыцарь. Надежда, опора и защита в одном флаконе из накачанных мышц. Впрочем, для него конфликт и впрямь был исчерпан, ведь в продолжении участвовал совсем другой охранник. Девушка вернулась домой и пожаловалась бойфренду на охранника. Бойфренд был горяч, порывист и к тому же души не чаял в своей подруге. Едва дослушав сбивчивый рассказ до конца, он выбежал из дома, сел в машину и на всех парах погнал из Коптева к Склифу.

Куда он направился? Разумеется, в центральное отделение. На входе маячил охранник – усатый мужик в черной форме. В охране вообще много мужчин послепризывного возраста, и значительная часть из них носит усы. Поэтому идентифицировать конкретного охранника можно лишь приблизительно.

«Мститель» подскочил к охраннику и, ни слова не говоря, нанес ему сокрушительный удар в подбородок. Не просто отправил в нокаут, но сломал в двух местах нижнюю челюсть и лишил нескольких зубов человека, который его девушку в глаза не видел.

Ирония судьбы, скажете вы? Хороша ирония. Одному – лечиться три месяца, другому сидеть три года, а девушке каково? И брату – в Склиф передачи таскай, и бойфренду – в Матросскую Тишину. Жуть.

С больничными передачами свои проблемы. Их, в отличие от тюремных, строго не проверяют. Ну, бывает, опознает персонал по силуэту бутылку с водкой и изымет ее (для того, разумеется, изымет, чтобы вернуть передавшему, не надо строить другие предположения!), но в целом что хочешь, то и передавай. Водку, кстати говоря, очень удобно передавать в пластиковых бутылках из-под минеральной воды. Хранится она там превосходно и подозрений никаких не вызывает – ставь ее на тумбочку, чтоб под рукой, значит, была, и прикладывайся, как только душа попросит.

Да бог с ней, с водкой! Ну, выпил пациент немного, крепче спать будет. Если в буйство не впадает, то никого, кроме желающих набиться в собутыльники, это особо не интересует. Персонал куда больше озабочен проблемой скоропортящихся продуктов, точнее – проблемой хранения скоропортящихся продуктов вне холодильника. Вот это проблема так проблема. Проблема проблем!

В каждую палату холодильник не поставишь. Склиф – это все же государственное медицинское учреждение, а не частная клиника. Нет средств на то, чтобы в каждой палате стоял холодильник. В кабинете заведующего стоит один, в ординаторской, в кабинете старшей сестры, в процедурном кабинете (многие лекарства ведь в прохладе хранятся) и в коридоре один-два для нужд пациентов, вот и все. В наших больницах, так, к сведению, пациенты обеспечиваются четырехразовым бесплатным питанием! Завтрак, обед, полдник, ужин! С учетом диагноза – кому первый стол, кому – пятый, кому – десятый, а кому вообще нулевая диета. Зачем при такой роскошной жизни еще со стороны продукты получать? Тем более скоропортящиеся.

До «общих» холодильников, традиционно стоящих в коридоре возле сестринского поста, идти далеко, к тому же нет-нет, а еда из них пропадает. Кто-то возьмет чужое по рассеянности, а кто-то и по злому умыслу. Когда-то, в начале «лихих» 90-х годов прошлого века, в одном из отделений Склифа (в каком именно, автор утаит, чтобы не быть несправедливым к другим отделениям, где могла произойти точно такая история) работал врач, который во время дежурств без стеснения, на глазах у персонала и пациентов, залезал в «общие» холодильники и брал понемногу из каждого пакета себе на пропитание. Да еще и цитировал вслух Максима Горького, приговаривая: «Если от многого взять немножко, это не кража, а просто дележка». Пациенты не жаловались, понимая, что если воспрепятствовать доктору брать натурой, он начнет брать деньгами.

Своя тумбочка – она и ближе, и как-то надежнее. Да и удобно – можно питаться, не вставая с кровати. «Что с творогом (йогуртом, колбасой, глазированным сырком, семгой, куриной ножкой, салом, котлетой, сосиской et cetera) может за день случиться?» – убеждают себя пациенты и оставляют пищу в тумбочках на несколько дней. Когда появляется аппетит, вспоминают, достают и едят.

Последствия употребления несвежих продуктов могут быть поистине фатальными, особенно для персонала. Понос у больного – это серьезно. Понос у нескольких больных – это ЧП (а как можно есть самому и не угостить соседа по палате, особенно когда видишь, что продукт до завтра не доживет)! Вспышка кишечной инфекции! Положено сразу сообщать в санэпидслужбу, оттуда налетают с проверкой, трясут весь стационар – от кухни (фиг докажешь, что пациенты отравились «своей» едой, потому что для санэпидслужбы в подобных случаях всегда виновата кухня) до патологоанатомического отделения. Да-да, и к патологоанатомическому отделению можно прицепиться. По правилам, существующим еще со времен Советского Союза, патологоанатомический корпус должен быть максимально изолирован от палатных корпусов. В идеале он еще и не должен быть виден из окон лечебных и родовспомогательных помещений, а также жилых и общественных зданий, расположенных близ больничной территории. Расстояние от патологоанатомического корпуса до палатных корпусов и пищеблока должно быть не менее тридцати метров. Ах, у вас всего двадцать пять метров? Вот где корень зла! Двадцать пять метров для бактерий, размножающихся на трупах, — не расстояние! Тридцать метров им не по зубам, а двадцать пять – вполне?