Владимир Познер - Одноэтажная Америка

Я спросил у Анн, как этот опыт в «Сант Джуде» повлиял на нее.

«Я совершенно изменилась, — она с трудом подбирала слова. — Я словно впервые открыла глаза. Сегодня я знаю, что такое может случиться с каждым».

Позже я зашел в крошечный приход в Детском раковом центре. Человек пять сидели на скамейке перед маленьким алтарем, на котором лежала книга. В эту книгу люди записывали самое сокровенное, обращаясь с мольбой к Господу.

Я заглянул в книгу. Последняя запись была такой:

«Дорогой Господь, взываю к твоей доброте. Молюсь о здоровье моего сына Чейза».

Я люблю старые отели. В Мемфисе отель «Пибоди» считался лучшим на юге. Так что через день после нашего посещения госпиталя «Сант Джуд», я проснулся рано и направился в центр города позавтракать. Центр города Мемфиса небольшой, всего около десяти кварталов. Я сразу заметил большое яркое здание. Это был отель «Пибоди». Я зашел внутрь, прошел ряды модных магазинов, задержал взгляд на желтой футболке с утками в одной из витрин. Вспомнил, что слово «Пибоди» ассоциировалось у меня с утками. Потом я оказался в просторном фойе, все выглядело очень достойно. Резные потолки, ковры, уютные диванчики, большой рояль возле бара. Время здесь словно остановилось.

Я поинтересовался у администратора, сколько стоит номер. Она ответила с легким русским акцентом. И когда я произнес фразу на русском, она улыбнулась.

У нас давно не было хорошего завтрака, и я потратил кучу времени, изучая меню. В итоге я заказал копченого лосося, апельсиновый сок и кофе. Наконец все принесли, и я понял, что сделал правильный выбор. Блюдо было прекрасно сервировано: тосты, салат, тоненькие кружки красного лука, яйцо, мягкий сыр и много лосося. Этот завтрак был особенным для меня, я наслаждался каждым кусочком. Много дней подряд мы питались фаст-фудом, и мне было с чем сравнивать.

Когда ко мне подошла официантка, я спросил ее об утках, она улыбнулась.

«Мы держим уток в отеле уже пятьдесят лет. Каждый день, в одиннадцать утра, они заходят в лифт и ковыляют по фойе к основному входу на завтрак. Несколько сотен людей приходят сюда каждый день посмотреть на это».

Уже уходя, я подошел к витрине с той желтой футболкой. Подумал, что было бы неплохо купить маленький подарок моему сыну Дилану. Но магазинчик был закрыт, и я зашел в соседний, в котором продавались стильные рубашки, костюмы и брюки. Я открыл дверь и увидел безупречно одетого стройного седого мужчину. У него было узкое лицо, широкий лоб и внимательный взгляд.

— Могу я вам помочь? — спросил он с южным акцентом.

— Я присматриваю подарок для моего сына.

— Я могу вам кое-что предложить.

— Ну, я еще точно не знаю, что мне надо.

— У нас все равно это есть.

Он представился:

— Мистер Бернард Лански. Мне 79 лет.

Он показал мне несколько очень хороших галстуков.

— Лучший шелк, сделано в Италии, — сказал мистер Лански.

Я посмотрел на этикетку.

— Семьдесят пять долларов? Довольно дорого для галстука.

— Могу предложить его за шестьдесят пять.

Кто откажется от такой скидки?

— Хорошо, я куплю его.

Мистер Лански принялся заворачивать и упаковывать галстук, а я обратил внимание на две фотографии, висевшие на стене. На фотографиях был Элвис Пресли. На одной из них он был в костюме, на другой стоял и смотрелся в зеркало. На этой фотографии был еще один мужчина. Я вдруг понял, что это мистер Лански, только полвека назад.

— Это, должно быть, ваш сын? — спросил я.

Мистер Лански поднял глаза:

— Я продал Элвису его первый и его последний костюм.

Мистер Лански рассказал мне, что сразу после Второй мировой войны он занялся отцовским бизнесом. Сначала они продавали армейскую одежду, вернее, то, что осталось после войны, — брюки, сюртуки, головные уборы. А уже в начале пятидесятых они стали продавать новую хорошую одежду, сначала ее покупали в основном чернокожие.

«Элвис в то время работал в театре, и, бывало, в перерыве он заглядывал в магазины на Биил-Стрит. Ему нравилась хорошая одежда. Иногда он заходил в храм послушать церковную музыку. У него тогда совсем не было денег. Однажды Элвис купил рубашку за пятнадцать долларов, тогда, в пятидесятые, это было дорого. Неделю спустя он купил еще одну и радостно сообщил, что собирается ехать на шоу Эда Салливана в Нью-Йорк, и ему нужна красивая одежда.

Я все показал ему, назвал цены.

— У меня нет таких денег, — сказал он.

— Да у тебя проблемы, парень. Но, я думаю, мы решим это. Как только у тебя появятся деньги, ты рассчитаешься со мной. Только не заставляй меня бегать за тобой.