Наджва бен Ладен - Семья Усамы бен Ладена

Мулла Омар повторил:

— Пришло время тебе и твоим бойцам покинуть Афганистан.

Отец помолчал и с большой осторожностью, мягко заметил:

— Суданское правительство разрешило мне жить в своей стране пять лет. Может быть, вы будете так же любезны и позволите мне остаться в Афганистане еще хотя бы на полтора года?

Мулла Омар очень долго молчал, лицо его выражало задумчивость. Когда он наконец заговорил, то говорил тоже очень долго. Я не помню точные слова, но мулла тщательно взвешивал все «за» и «против» в отношении дальнейшего пребывания отца в Афганистане.

Инстинкт подсказывал нам, что следующие слова муллы Омара будут опять об отъезде отца, и отец решил слегка задеть чувствительные струны каждого мусульманина, сказав:

— Шейх, если вы поддадитесь давлению неверных, вы примете решение, направленное против ислама.

Мулла Омар, известный своей преданностью исламу, заколебался. Он не хотел идти против интересов своей веры. Мулла задумался.

И после долгих сомнений мулла Омар сделал выбор в пользу своей религии, в ущерб интересам своей страны и мировому благополучию. Он кивнул.

— Шейх Усама, я удовлетворю вашу просьбу. Я окажу вам ту же любезность, что и суданское правительство. Сделанное вам когда-то приглашение останется в силе еще на полтора года. За это время подготовьте свой переезд. Найдите другую страну для своей семьи.

Снова отец был спасен — он сумел перехитрить муллу Омара. Осознав, что мулла собирался выслать его из страны, несмотря на преданность «Талибану», отец со свойственной ему проницательностью нашел верные слова, чтобы изменить это решение, по крайней мере на время. Ни один мусульманин не уступит желаниям неверного, если они в ущерб интересам другого мусульманина, даже если правда на стороне неверного, а мусульманин неправ.

Отец во многих отношениях был исключительным человеком.

Немногие из присутствующих осознали, что только что произошло. Но они поняли, что все закончилось благополучно. И чувство ликования охватило толпу мужчин.

Отец велел подавать угощение, внесли подносы, на которых лежали целиком запеченные барашки с рисом и овощами. Наши запасы продовольствия были скудны, но каким-то образом отцу и его людям удалось приготовить это пиршество. И, по арабскому обычаю, отец велел слугам предложить лучшие куски лидеру «Талибана».

В этот момент мы испытали еще одно, последнее потрясение. Мулла Омар нанес отцу жестокое оскорбление, бесцеремонно заявив, что не голоден. После этого лидер талибов удалился, не сказав отцу ни слова на прощание. Большая группа людей с автоматами запрыгнула в свои машины. И вся колонна быстро скрылась из виду.

Люди отца обменивались растерянными взглядами: в арабском мире подобное оскорбление приводило к межплеменным войнам. Но не оставалось ничего, кроме как проглотить обиду. Мулла Омар был самым могущественным человеком в Афганистане. Он контролировал бо́льшую часть страны, а его бойцы, суровые солдаты «Талибана», вселяли страх в самые храбрые сердца. Несмотря на мощь «Аль-Каиды», отец не мог вступить в битву с «Талибаном». Он знал, что проиграет.

Несмотря на перенесенные унижения, отец вздохнул с облегчением: у него было достаточно времени, чтобы обдумать свое будущее. Когда его высылали из Судана, ему дали всего несколько месяцев, чтобы уладить дела. Теперь в его распоряжении имелось полтора года, чтобы составить новый план действий. К тому же за год многое могло произойти. Отказавшись от еды, отец отправился на встречу с главными командирами. Мы с братьями пошли к матери убедиться, что женщинам и детям тоже досталась их часть угощения. Нам редко удавалось видеть на столе такие изысканные лакомства.

Признаюсь, я чувствовал гордость, оттого что отец в который раз спас положение, но думал и о том, что для меня самого было бы лучше, если б мулла заставил отца покинуть страну немедленно. Я уже знал: ничто на свете не заставит отца прекратить свой джихад. И раз мы не могли оставаться в Афганистане, он отправится в Пакистан. А если Пакистан не захочет его принять, то в Йемен. Если же его вышвырнут и оттуда, он отправится в глубь самой суровой пустыни и там будет вынашивать планы против Запада. Насильственный джихад стал для моего отца всем. Ничто другое не имело значения.

У меня оставалась единственная надежда: что, потеряв поддержку муллы Омара, отец на время притормозит свою вооруженную деятельность. Конечно, после такого серьезного предупреждения ему придется проявлять осторожность. Но я ошибся. После знаменательной встречи с муллой Омаром отец еще шире развернул свою священную войну. Он продолжал двигаться по дороге смерти. Он все еще был за рулем, а мы — послушные пассажиры — сидели в его машине. Но пункт назначения становился все очевиднее с каждым поворотом колес. Это была дорога в один конец.