Ларс Сунд - Один счастливый остров

Посадив цветы, она подошла к крану, наполнила одну из висевших рядом леек водой и полила первоцветы.

Она долго стояла и смотрела на могилу под номером 72. Капельки воды лежали на светлых волосах, стекали на ветровку. Девочка посмотрела на сосновый лес под холмом Чёркбрант. За лесом простиралось серое море. Низко летали черные стрижи, иногда рассекая воздух так близко к девочке, что она слышала свист воздуха меж перьев.

Наконец девочка взяла свой пакет и повесила лейку на место у крана. Выйдя за ограду кладбища, она тихо закрыла за собой калитку.

Больше мы ее не увидим.

Кеч «Калева» терся кранцом о бетонные плиты набережной в гавани у северной оконечности, где, по старому плану, должны были грузить руду на большие грузовые суда. Мелкие волны тихо клекочут, причмокивают, лижут ватерлинию «Калевы», которая дремлет у пристани. Ее не волнует то, что сейчас в «Америкэн бар» ее груз переходит из одних рук в другие.

Судовладельцу «Калевы», Абрахамсону с Бусё, ничего не оставалось, как самому забрать ее из гавани на Большой земле, где она провела неделю с лишним, и привести на Фагерё — здесь, по крайней мере, не надо платить за место в гавани. Новость о том, что «Калева» отправилась домой, каким-то образом достигла ушей всегда отлично осведомленного Коробейника, и тут уж он даром времени терять не стал. Не успела «Калева» миновать мель Фингрунд и выйти в морской залив Нюхамнсфьерден, как Абрахамсон услышал напористый голос Коробейника в телефонной трубке. Тот, не церемонясь, предложил выкупить пиленый лес, которым была гружена «Калева».

И теперь «Калева» пришвартована в личной гавани Коробейника, а Абрахамсон с Бусё сидит в «Америкэн бар» со своим контрагентом и отмечает сделку чашкой кофе. Всего два часа пополудни, и в баре почти пусто, только пара семей с детьми едят пиццу на террасе. Элис с Нагельшера одиноко сидит за пластиковым столом с почти не тронутым бокалом пива и мечтательно смотрит на сливочно-белые кучевые облака, которые замерли, словно приклеенные к синему небу. Абрахамсон сует сигарету в заросли усов и бороды, прикуривает и выпускает дым через ноздри.

— Ну что ж, — говорит Абрахамсон сквозь дым. — Ладно вышло, что древесина тебе пригодилась. Не придется искать покупателя Бог знает где.

— Я слыхал, что твой экипаж отказался идти на юг, — отвечает Коробейник.

— Не их вина… Ялле рассказывал — видно, совсем жутко им было.

— А как теперь Ялле?

— Да уж, дела у него не сахар. Инфаркт был большой. Думают сделать байпасную операцию, но сначала ему надо на ноги встать. — Абрахамсон задумчиво курит. — Но в море он теперь уж не ходок… А я думаю — не пора ли «Калеве» под топор… Она, конечно, в обращении дешевая, но с большим судном можно и товара брать больше, во много раз…

Знала бы бедная «Калева», что о ней говорят в «Америкэн бар»!

— Я б ее зафрахтовал, наверное… — бросает Коробейник. — Мы думали устроить прогулки для туристов по заливу… Еда, напитки на борту. Народ интересуется.

— М-м, — кивает Абрахамсон. — Мысль неплохая. Сдается мне, правда, — не допустит судоходное управление «Калеву» к пассажирским перевозкам. Могу посмотреть, не найдется ли судно получше.

Абрахамсон с Бусё тушит сигарету. Дым висит над его большой головой. Он допивает остатки кофе, ставит чашку на блюдце, вращает ее туда-сюда. Древесина продана. Они с Коробейником пожали друг другу руки. Пора идти, но Абрахамсон никак не может собраться, усталость наполнила все члены, как вода.

— На что древесину пустишь? Если не секрет, конечно, — спрашивает он.

— Хотим построить дом для отдыхающих на берегу, с услугами — баня, душ, туалет… и лавка.

— Вот оно что, — произносит Абрахамсон, а сам думает: «Этот своего не упустит. Хватка у него что надо».

— Хотели выстроить домик к лету, до наплыва туристов, но…

Абрахамсон кивает, берет со стола пачку сигарет, наполовину вытряхивает одну, подносит пачку ко рту и вынимает сигарету губами.

— Да, вы гробы стругали.

Коробейник пожимает плечами, смотрит на дно чашки. Абрахамсон продолжает:

— Ты с парнями своими стругал гробы, да еще и даром… Люди до сих пор говорят.

Коробейник снова пожимает плечами, словно отмахиваясь:

— Диакониса Лёкстрём умоляла помочь, а у меня отличная древесина лежала, я и подумал — отчего не взяться?

— Дело хорошее, да я все в толк не возьму — с чего именно вы…