Дмитрий Правдин - Записки районного хирурга

Непонятно, как озорнику удалось залезть на самую крышу локомотива. Неизвестно, какое напряжение было в тот момент в контактной сети, только Толя остался жив. От удара током вспыхнула его одежда, самого мальчика сбросило вниз, в густую траву, росшую вдоль железной дороги. Машинист сбил пламя и делал искусственное дыхание и закрытый массаж сердца до приезда «скорой».

Как-то я на себе испытал воздействие электрического тока. Заехав в новую квартиру, выделенную мне больницей, я не обнаружил в ванной комнате ни одного гвоздя, даже мочалку было не на что повесить. «Что ж я, не мужик?» — подумал я, взял молоток и гвоздь и впендюрил его в стену аккурат над душем. Через пару часов залез в ванну, намылился, прикоснулся мокрой мочалкой к свежевбитому гвоздю — а меня как шибанет! Я стоял по щиколотку в воде и видел, как синяя дуга, вынырнув из мочалки, прошла сквозь руку, туловище и, охватив ноги фееричным обручем, скрылась в воде, пыхнув напоследок легким дымком. Меня выбросило из ванны, я лбом открыл дверь и, голый и мокрый, шлепнулся на пол. Сердце выскакивало из груди, просясь наружу.

Придя в себя, я оделся и вызвал электрика. Тот долго смеялся, и я тоже, когда понял, из-за чего пострадал. Оказалось, в тот момент, когда я вбивал гвоздь, в доме, среди белого дня, отключили свет — у нас это часто бывает, поэтому и не заметил ошибки, так как пользовался в тот момент естественным освещением. И гвоздь прошел точно между двумя полярными жилами электропроводки, вмурованной в толщу стены. Если бы электричество работало, меня бы стукнуло раньше. Зато теперь я не понаслышке знал об электротравме.

Вернемся к мальчику Толе. Он получил 76 % ожогов второй и третьей степени. Не пострадали голова, пах и ягодицы. Когда я попытался переложить мальчика с носилок на стол перевязочной, то взял за кожаный брючный ремень — тот рассыпался в труху. Три дня мы без сна и отдыха боролись за жизнь пацана. Наконец стало ясно, что нам удалось вывести его из ожогового шока. Тогда мы отправили его санитарной авиацией в отделение термических поражений областной больницы. А мама его так ни разу и не пришла. Заявилась где-то через неделю, благоухая винными парами и сияя смачным синяком под левым глазом. Понять, что она хотела, нам не удалось.

Второй раз я пообщался с ней, когда Толю выписали из больницы: мать пришла выбивать сыну пенсию. Она явилась трезвая и без синяков, Толю иначе как «сыночкой» не называла. За пять месяцев, что ее ребенок провел в больнице, мать ни разу его не навестила. Но как только речь зашла о пенсии, сразу задвигалась.

Толе повезло, он выжил, хоть и стал инвалидом. У него сохранились кожные контрактуры (неподвижность) плечевых и коленных суставов. В дальнейшем предполагались еще пластические операции по устранению осложнений, но не знаю, были ли они.

Электротравмы непредсказуемы. Человек сразу погибает не от ожогов — это уже потом, а от нарушения ритма сердца. Ток «стряхивает» сердечный ритм, и наступает смерть. Если ток пощадил сердце, приходит очередь ожоговой болезни; здесь тоже важно, сколько времени и как электричество воздействовало на ткани.

Юра Хлюпиков помочился на открытую трансформаторную будку среди бела дня, неподалеку от больницы. Конечно же он был нетрезв, видимо, хотел что-то показать собутыльникам, герой. Юру ударило током прямо в пах. Его член вспыхнул ярким пламенем и пеплом ссыпался на землю. Вроде мужские причиндалы далеко от сердца, но у Юры развилась такая фибрилляция [18] Частое неконтролируемое сокращение. сердечной мышцы, которую никак не удавалось прекратить. Мы применяли дефибриллятор (били сердце током, чтобы выровнять ритм), но Юра все равно помер.

В общем, чем дальше в лес, тем толще партизаны.

Свободно лежащий металл скоро иссяк, воровать тоже стало не с руки: хозяева все металлические инструменты и посуду прятали под замок. Даже железные бочки, в которые собиралась дождевая вода, заменили на старые деревянные.

Тут-то ушлые люди и вспомнили про старые воинские склады. Когда-то в этих местах, километрах в 30 от райцентра, располагались склады боеприпасов. Но в 1983 году на этих складах был страшный пожар. Рассказывали, что огонь бушевал с неделю, все это время снаряды, мины и ракеты разрывались и разлетались по округе. Отдельные фрагменты находили в 8-10 километрах от эпицентра. В те годы такие ЧП не афишировали. По-тихому собрали, что на поверхности лежало, воронки засыпали, местным жителям вставили выбитые взрывной волной в домах стекла и как бы похоронили проблему.