Светлана Эст - Ай ловлю Рыбу Кэт

— Влюбилась в меня? Рыба Кэт? …Ах да, я же сказал: «…Насмеши!»

— Никто не называет ее Рыбой уже с третьего класса. Странно называть Рыбой Синюю птицу, — с напускным пафосом сказал Дима, выдавая свои собственные чувства.

— Поэт, Пушкин, Иосиф сумасБродский! — восхитился Кирилл. — Поступай в Литературный институт!

— Я стану менеджером, — отверг все приглашения гордый Димон, сворачивая на «собачью» тропу, ведущую к остановке трамвая. — Правда, не понятно, кем это таким я буду, когда закончу вуз, но впереди пять лет, а за пять лет, может быть, я еще и догадаюсь, кем.

Поскольку Вотинов имел репутацию шута, осторожный и умный, как и пристало будущему экономисту, Кирилл сказанному не поверил. Во-первых, когда Катька успела полюбить его? Он бывал на уроках далеко не каждый день: подготовительные курсы, рыбалка, тренажерный зал, компьютерный клуб, друзья, причем не его собственные, а отца, взрослые, умудренные жизнью, тертые мужики — времени ни на что не оставалось, особенно, на химию. Во-вторых, за что? Никаких романтических или героических особенностей характера замкнутый Олешкевич за собой не признавал. Если Екатерина вдруг влюбилась в него такого, значит, она не просто дура, а совсем уж даун, но почему в таком случае у нее глаза не на выпучку?

В школе, поймав на себе мерцающий голубым светом взгляд девушки, Кирилл приходил в растерянность, его мысли начинали кружиться хороводом, но не около положений экономической теории Адама Смита, по которой ему предстояло написать реферат, а вокруг того нравится он Катерине или нет. Подавляющее большинство его одноклассников, чего Кирилл предполагать не мог, размышляло на эту же тему. Феномен Рыбниковой состоял в ее обаятельности; она все делала артистически красиво: отвечала у учительского стола и выглядела, как фотомодель с обложки «Космополитена»; была пунктуальной дежурной по звонку, и количество мальчиков, опоздавших на урок, возрастало в геометрической прогрессии.

По случаю 200-летия города в начале марта проводилось множество затей, поэтому, когда позвонил дядя Слава, брат отца, и договорился поехать в субботу на соревнования по подледному лову, Кирилл, что само собою разумелось, принял участие в подготовке к ним. Мотыля он купил на рынке сразу на всех и лично перебрал, оставляя самых красных мясистых и бодрых личинок комара-долгунца, в то время как папа Карло возился со своим новым дюралевым рыбацким ящиком, обшивая войлоком его сиденье.

— …Кирюха, не посрамим старинный шотландский клан О’Лешкевичей и Мак-Олешкевичей, — сказал дядя Слава на подходе к реке, крепкий толстый лед которой был заставлен разноцветными торговыми палатками, среди которых высилась легкая деревянная трибуна для мэра и других чиновников. — Правда, Лох-Несского чудовища здесь нет — его распугали приветственными речами. Но главный приз для лучшего рыбака на Дне города — машина. Причем одно авто меняют на три десятка окуней…

— А лучше бы наоборот, — вставил Олешкевич-младший, мгновенно посчитав прибыль в розницу и оптом.

— …Вот что нужно поймать — машину!..

«Это становится доброй традицией, — мелькнула мысль в голове у Кирилла. — Каждому нужна машина, начиная с Катьки. Никто и смотреть не хочет на самолеты».

— …Представь себе кортеж: впереди твой папашка на «Ланд-Краузере», за ним ты на выигранных «Жигулях», сзади я — на санках.

— Расту, — сказал Кирилл. — Согласно старинным шотландским семейным преданиям первый раз на рыбалку батя нес меня в рюкзаке.

— Несмышленой дитёй, — уточнил отец. — Ты тогда попытался съесть прикорм, а рюкзак называл «люксаком», по-видимому, от слова «люкс».

— Определяемся с тактикой? Соревнования пойдут в два этапа: задача первого — надуть зрителей и судей и принести на контрольные весы рыбу в промышленных масштабах. Арбитраж на втором этапе, куда пройдут только сообразительные рыбаки, будет персональным. Около каждого финалиста — судья, если вообще не около каждого рыбьего хвоста, — сказал дядя Слава, который прочитал про условия соревнований и пропорции, в каких окуней меняют на автомобили, в газете.

— Ни черта не понял, — пожаловался папа Карло. — Слава, что, по-твоему, нужно делать?

— Помочь твоему сыну. Он ведь нас облавливает?

— Еще как! Неблагодарное пошло потомство. Бывало носишь-носишь его в рюкзаке, лелеешь, а ему потом ничего не стоит выловить трехкилограммовую щуку на глазах у согбенного старца, как тогда, на Гуляй-озере… А вдруг бы меня инфаркт хватанул? И вообще, наверное, она ко мне плыла.