Все вдруг встало на места — и ткань, и газовые горелки, и даже символ Сжигателей Пленки.
Никакой это был не глаз со слезой.
Это был воздушный шар.
Я в одну секунду понял все про ее притворство, про «мистический полет» и про само «сжигание пленки» (возможно, некоторые из сектантов на самом деле сжигали древний целлулоид, чтобы наполнить горячим воздухом оболочку). Если она действительно улетела на таком шаре к югу — а поскольку ветер всегда дует здесь с севера, улететь куда-нибудь в другое место трудно, — значит, в Оркланде ее уже не было.
Шар Грыма быстро поднимался вверх. Я полетел к нему, набирая высоту. Я мог расстрелять его в любую секунду — хоть снаряды у меня кончились, оставались еще ракеты. Но тогда я потерял бы последнюю связывающую меня с Каей нить — и эта мысль удержала меня от эмоциональных поступков. Действительно, если Кая улетела на таком же шаре, куда мог лететь Грым, как не следом за ней?
Я глянул на приборы — за ночь батарея успела разрядиться только на четверть. Вынужденная посадка в Оркланде не была проблемой — такое со мной уже случалось. Я мог вызвать эвакуатор с Биг Биза, хотя теперь это стало дорогим удовольствием. Но вот если батарея разрядится далеко над свалкой… Туда точно никто не полетит. А я и так на самой границе. Но на сутки «Хеннелоры» должно было хватить — это значило, что я могу удаляться от границы почти день и сумею вернуться назад.
Я решился.
Энергию следовало беречь, поэтому я отключил камуфляж. Но я принял все меры предосторожности, чтобы Грым меня не заметил. Я держался внизу и сзади, стараясь стать для него просто неразличимой точкой на фоне земли.
Шар набирал высоту. Когда Грым забрался выше трех километров, он стал на время отключать горелку — видимо, у него была точная инструкция, когда и что делать. Его шар продолжал по инерции подниматься. Я понял, что он входит в зону сильного ветра, и у меня не было выхода, кроме как последовать за ним.
Вскоре индикатор наземной скорости стал показывать очень серьезные цифры. Но на высоте ветер практически не ощущался, потому что мы летели вместе с ним: шар Грыма висел передо мной спокойно, как елочная игрушка. Я перевел «Хеннелору» в режим автоматического сопровождения цели. Лететь предстояло, видимо, не час и не два, и я решил сходить на кухню перекусить. Потом я помылся — терпеть не могу, когда в полете начинается чесотка.
Все это, конечно, были нервы.
Вернувшись, я обнаружил, что Грым поднялся выше и летит теперь еще быстрее. Это было рискованно из-за ветра — на высоте встречались вертикальные градиенты, способные оторвать шар от гондолы. Но Грым действовал осторожно.
Смотреть на коробку, в которой он сидел, было неинтересно — гипероптика показывала, что он жмется среди газовых баллонов, завернувшись в какие-то одеяла, и время от времени дергает за уходящие к горелке веревки, которые служат ему вместо рычагов управления. Видимо, он отслеживал высоту и время по альпинистским часам, сверяясь со своей инструкцией — а дышал через респиратор.
Бедняжка, конечно, очень мерз, и меня то и дело подмывало согреть его точно пущенной ракетой. Я не собирался отказывать себе в этом удовольствии, но пока было еще слишком рано.
Через час свалка внизу кончилась. Началась Великая Пустыня. Я не предполагал, что увижу ее когда-нибудь своими глазами — по моим представлениям, она была гораздо дальше от Оркланда. Сюда уже давно не посылали даже разведочные зонды — да и зачем? Пустыня походила на море, подернутое пленкой коричневой тины. Кое-где из нее торчали обломки античных ветряков — словно похороненные здесь великаны показывали из-под песка свои древние фингеры небу и мне. И креативному доводчику, вероятно, тоже.
Еще через час связь с «Хеннелорой» сильно ухудшилась. Я испугался, потому что совершенно об этом не подумал — над Оркландом ретрансляторы висят всюду, а в тех местах, где я преследовал Грыма, уже много сотен лет не существовало технической цивилизации. Последний ретранслятор остался слишком далеко, и мы вот-вот должны были выйти из его зоны. Я уже собрался дать ракетный залп и повернуть, но тут система сама переключилась на старинный спутник — предупредив меня, сколько это будет стоить.
Я только крепче сжал зубы.
Но связь теперь работала отлично. Я даже поймал спутниковый радиоканал — передавали мемориальную программу о Николя-Оливье Лоуренсе фон Триере. Крутили фрагменты последнего большого интервью с покойным:
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу