Сатоси АДЗУТИ - СУПЕРМАРКЕТ

Посреди этого прекрасно обставленного кабинета директор компании Сэйдзиро Исикари и его двоюродный брат Рёсукэ Кодзима сидели друг против друга в замешательстве, не зная, с чего начать, как высказать друг другу обуревавшие их чувства.

Они и впрямь давненько не виделись. А ведь не просто считались кузенами по крови — четверть века назад, в конце сороковых, даже жили года два под одной крышей и были как родные братья. Во время бомбёжек Токио сгорели дома и у семейства Исикари, и у семейства Кодзима. И те и другие перебрались в старинный родительский дом Исикари, что находился в горах, в префектуре Нагано. Отец Рёсукэ был коренной токиец, и податься ему больше было некуда, так что оставалось только попроситься к родителям жены, то есть рассчитывать на помощь «рода Исикари из Синею» [3] Синсю — историческое название горного края в Центральной Японии, относящегося в основном к префектуре Нагано. .

Рёсукэ Кодзима тогда был в первом классе, Сэйдзиро Исикари, замкнутый, молчаливый мальчик со смышлёной физиономией, был учеником четвёртого класса. Когда он пошёл в новую школу, там все только и толковали о его незаурядных способностях.

Рёсукэ безотчётно любил своего старшего двоюродного брата. Школьная форма была Сэйдзиро к лицу. При этом если на его ровесниках-одноклассниках форма висела мешком, то Сэйдзиро ходил в чистом опрятном кителе и аккуратно выглаженных брюках. Он всегда держался спокойно и производил впечатление взрослого рассудительного человека. Он без устали по-родственному опекал Рёсукэ. Похоже, Сэйдзиро, у которого из родных братьев был только старший, нравилось, что у него вдруг появился новый братишка на несколько лет моложе.

Позже, когда их совместное житьё в Синею закончилось, Сэйдзиро писал Рёсукэ, когда представлялась возможность, а при встрече всегда угощал на славу. Однако свидания их почти прекратились с тех пор, как Рёсукэ, окончив университет, устроился на работу в банк.

И всё же теперь, когда они вот так сидели друг против друга, разделявшие их годы словно растворились в тумане и вновь воскресло в сердцах чувство взаимной братской любви.

— Ты, Рёсукэ, парень не промах, отлично устроился! Говорят, получаешь громадное жалованье в крупном банке.

— Да где там! Это ты, братец Сэйдзиро, стал настоящим предпринимателем. Тебя сейчас и называть-то «братец Сэйдзиро» неловко — надо бы «господин директор Исикари».

— Брось, брось! Для тебя-то я всегда Сэйдзиро, твой старший брат, — улыбнулся Исикари.

Рёсукэ с далёких дней детства любил эту улыбку, слегка застенчивую, спокойную и безмятежную.

— Ну а вообще-то, Рёсукэ, как дела на работе?

— Если в двух словах, то замечательно: по мне, работать в банке так здорово, что не жалко и всю жизнь там провести. Я так понимаю, что, в каком бы направлении ни развивалась наша экономика, стратегию её развития в конечном счёте будут определять банки.

— Вероятно, так оно и есть… Тогда я, наверное, маху дал со своим предложением. Коль скоро ты так увлечён работой в банке, то тебе и думать смешно о переходе в структуру небольшого супермаркета.

— По правде говоря, когда я перед Новым годом получил от тебя письмо с этим предложением, то порядком удивился: действительно, мне такое и в голову раньше не приходило.

Послышался лёгкий стук в дверь — это Ёсико Мисаки принесла чай на подносе.

— Так что же, Рёсукэ, значит, нет у тебя желания нырнуть в нашу стихию мелкого и среднего бизнеса?

— Да нет, не то чтобы…

Кодзима в замешательстве не мог найти нужных слов.

— Ладно, ладно уж, Рёсукэ! Я сам затеял этот разговор, так что тебе попусту конфузиться нечего. Нет у тебя такой возможности — и не надо, можешь просто отказаться, и дело с концом.

— Я разве сказал, что отказываюсь? Вовсе нет. Тут на новогодних праздниках у меня нашлось время подумать без спешки… Это был как бы уникальный шанс переосмыслить всю прожитую жизнь.

Кодзима поднёс к губам чашечку чаю. Дверь за Ёсико со стуком захлопнулась.

— Какова, а? Красавица, да и только! — озорно усмехнулся Исикари, чуть понизив голос.

— Это точно. Я ещё там, в приёмной, её отметил. Как говорится, первая красотка на деревне.

— Да только деревня уж больно к ней сурова оказалась. Жалко девочку. Вышла по молодости замуж за какого-то паршивца, потом развелись. Мне её тут рекомендовали, вот и взял к себе на работу. Очень толковая оказалась, всё у неё спорится. Я уж было подумывал, не подыскать ли ей жениха самому, да куда там! В нашей-то фирме для такой красавицы и умницы никого не сыщешь.