Сатоси АДЗУТИ - СУПЕРМАРКЕТ

Общество приверженцев управляющего Итимуры.

Принято единогласно.

Подписи Печати кровью»

Сасима огляделся вокруг, будто спрашивая, как всем понравилось его сочинение. Однако выстрел, похоже, не попал в цель. Никакой реакции не последовало, и некоторое время все сидели молча. Разрядить атмосферу решился не кто иной, как сам Итимура.

— Ладно, Сасима, всё ясно, — сказал он. — Спасибо. Я понял теперь, как ты ко мне относишься. Век не забуду. Отродясь не думал, что доведётся испытать такую радость. Но, понимаешь, в жизни всё не так просто. Да и сам я, в сущности, не такая уж выдающаяся личность, как вы обо мне думаете.

— Шеф… — со слезами в голосе проронил Кикути. — Да я за вами в огонь и в воду! Вы даже не знаете, как я вас люблю!

— Погодите, — сказал Итимура и поднялся во весь рост, так что его огромное тело и мясистое лицо нависли над сидящими. — Вы это бросьте, друзья. Я ваши чувства ценю и навсегда их сохраню в сердце. Ну и довольно. Не надо никаких деклараций и печатей кровью. Я всё понял, эмоции ваши оценил, и на этом шабаш, хватит! Я работаю, не жалея сил, на благо нашей компании «Исиэй-стор» и всех её служащих. Ну и хорошо! Чего мне ещё надо? Становиться президентом фирмы я не собираюсь. По мне, так пусть Кодзима берёт всё управление на себя. Если семейство Исикари этого хочет, пусть так оно и будет. И хорошо!

— Ничего хорошего! — крикнул в ответ Сасима, но голос Итимуры заглушил его возражения:

— Спасибо, спасибо. А теперь давайте лучше выпьем в своё удовольствие. Живём ведь только раз. Надо эту жизнь ценить — значит, выпьем! Будем все хорошими людьми, которые всегда могут понять другого и посочувствовать. Будем работать! Так я говорю, а, Сасима? Манабэ, Кикути! Ну, давайте все выпьем!

На мгновение воцарилась тишина, а потом все дружно подхватили:

— Выпьем! Выпьем!

Отака вдруг заметил, что он и сам со стаканом пива в руке кричит в общем хоре: «Выпьем!»

Увлёкшись дружеской беседой за чаркой, он не замечал, как течёт время, но вдруг спохватился, сообразив, что шум в комнате стих.

— Ну, Отака, твоя очередь! — сказал сидевший рядом Манабэ каким-то неожиданно формальным тоном и передал ему ту самую «декларацию», на которой уже виднелось несколько печатей, сделанных кровью. — Давай побыстрее! Надо всё закончить, пока шеф не вернулся.

Значит, Сасима всё же настоял на своём…

Разгорячённый хмелем, Отака надрезал лезвием подушечку мизинца на левой руке и поставил печать кровью. То ли оттого, что всё оказалось легче, чем он ожидал, то ли от выпитого саке, при виде крови никакой анемии на сей раз у него не случилось.

Однако до конца примириться с ситуацией Отака всё же не мог. Он гадал, какая физиономия будет у Итимуры, когда он вернётся из туалета и узнает, что за эти несколько минут «декларацию», которую он велел отставить, вновь пустили по кругу и все принесли клятву на крови. Состроит недовольную гримасу? Ведь на него иногда находит — так может вскипеть, что только держись…

— Вы что, не понимаете, что я сейчас испытываю?! — будто наяву, послышался ему голос Итимуры.

В действительности всё оказалось как раз наоборот. Похоже было, что именно он, Отака, и не разобрался в подоплёке поведения Итимуры.

Когда тот вернулся на место и ему показали лежавшую на столе «декларацию» с кровавыми печатями, из глаз управляющего полились крупные слёзы.

— Как же я счастлив! Никогда в жизни не испытывал такой радости. Спасибо! Спасибо! — твердил он. — Это вы ради меня-то…

Несколько человек из собравшихся тоже заплакали за компанию.

Что и говорить, момент был волнующий. Но почему-то на сей раз Отака не испытывал никаких эмоций. Более того, захлестнувшее его недавно чувство единства с окружающими неожиданно испарилось. Он вдруг понял, что их ничего не связывает, и совершенно охладел к этим людям.

За головой Итимуры, сидящего к нему в профиль, Отака видел лоснящуюся рожу Сасимы, который демонстрировал шефу свою «декларацию». По этой мясистой ряшке с заплывшими жиром щеками было видно, что её обладатель вполне трезв.

«Ну вот, значит, записался в партию Итимуры, теперь он меня будет использовать», — уныло думал про себя Отака.

Эта мысль не давала ему покоя. Одного за другим он обвёл взглядом всех присутствующих. Ни у кого не видно было на лице ни смущения, ни бледности.

«Слишком много думаю — вот и надумал лишнее. Всё мудрю чего-то…» — размышлял Отака.

В комнате между тем снова воцарилась атмосфера весёлой, хмельной пирушки. Один за другим все подходили к Итимуре налить ему стопку [15] Собственноручно налить чарку саке, особенно начальству, считается важным ритуальным действом в Японии. .