Максим Осипов - Фигуры на плоскости

Вот черт, — время на часах все еще калифорнийское, или он успел их перевести? Последняя пьеса, яркая, быстрая, проходит мимо его сознания — Матвей занимается вычислениями: как бы снова не опоздать. Да-да, все правильно, до отлета три с небольшим часа.

Все аплодируют, кидают деньги. Матвей встает, внутри — пусто, легко, разве что хочется пить. Как она говорила? Дегидратация. Достает на ощупь купюру — сто долларов, нет других. А, не жалко. Богатый американец. Девочка, присматривающая за банкой, кланяется ему.

Музыканты собирают инструменты, рассовывают деньги по карманам, футлярам, спешат. И вдруг, все собрав, застывают.

— Абрамыч, — произносит виолончелист.

Через площадь, слегка склонив набок голову, движется человек: вероятно, преподаватель их или, может быть, дирижер. Вся фигура его имеет вопросительное выражение, но в глазах заметно веселье. И еще — он ужасно похож на того, на тренера, из Ленинграда, который умер, — чертами лица и каким-то усталым спокойствием. Только еще не такой седой.

— Куда это вы, дамы и господа, вернее — и господин, собрались?

Куда-куда — по Риму пройтись, невозможно торчать в гостинице, вечный город, заниматься и дома можно, на Форум, на Капитолийский холм, в Колизей, все же выучено, давайте сегодня не репетировать. С нами пойдемте — Пьяцца-ди-Популо, Испанская лестница, фонтан Треви.

Чего стоят одни названия!

— Похвальная любознательность, — кивает преподаватель, тренер, словом — Абрамыч. — А инструменты зачем?

Так ведь это ж Италия, нельзя оставлять ничего в гостинице, утащат на раз.

— И стул?

Мальчик прихватил из гостиницы стул. Обыкновенный стул, как во всех гостиницах. Не играют на виолончели стоя.

Ничего, ничего, от Абрамыча не приходится ждать неприятностей.

Конец сцены, давайте занавес.

Матвей заразился-таки от последней пьесы, толком им не услышанной, — темпом. Такси, такси!

— Piu presto, в аэропорт!

— Какая музыка! — восклицает уже известный ему таксист, смесь английского с итальянским. — Bello! Bellissimo! — швыряет монету нищему.

Матвей тоже хочет подать, но у него — только доллары. Сотню-другую надо бы поменять на лиры, как у ребят были в банке. Красивые у итальянцев денежки. И маму предупредить.

Лиры скоро отменят, объясняет таксист. Скоро вообще все станет по карточкам, наличные ликвидируют. Нищим останется — вымереть, как они будут жить? — Правильно Матвей сделал, что по русской привычке рядом с водителем сел.

Поехали! — Самолет когда?

— О! — восклицает таксист, — масса времени! — До аэропорта, до Фьюмичино, всего полчаса. Они заедут сейчас в один дом, надо поздравить крестника. Перемена маршрута не скажется на цене. Маттео не против? Они уже познакомились.

На улицах Рима — теперь Матвей уже просит: помедленней, — им овладевает чувство однажды виденного. Не на картинах и фотографиях, а раньше когда-то — прежде ИнЯза, шахмат, прежде всего.

И не только замечает Матвей эту особого рода некрашенность стен, влепленные в них колонны — в качестве строительного материала, все разные — что стащили со всякой античности, из того и построили дом, — но уже знает, чего ему ждать: выступающий угол церкви, белье на веревках — зачем, они, кстати, трусы и лифчики свои вывешивают напоказ? — и даже когда ошибается, и там оказывается вовсе не то, что предполагал, это чувство не исчезает — все так же знаешь наверняка, что тебя ждет за следующим поворотом.

Жизнь подробна. Матвей вспоминает квартиру маминой мамы — он помогал ее разбирать — как в ней наставлены и навешаны были диваны, иконы, книги, картины, цветы — без пустот, без зазоров. Так учат детей рисовать: белого не оставляй, все закрашивай.

Что там говорит его новый приятель? — Роберто, Марио? — нет, все не то.

— Надо быть осторожней, это Италия. — Наверное, видел, как Матвей деньги ребятам давал.

Вот история: американский спортсмен, бегун, черный, чемпион мира и Олимпийских игр, ограблен на огромную сумму — четырнадцать тысяч долларов, что-то вроде того — посреди улицы, на глазах толпы. Маленький мальчик ограбил. Острыми коготками впился чемпиону в руку или укусил даже, а из кармана целую пачку денег вытащил. Зачем ему столько наличными?

— Кому — мальчику? — спрашивает Матвей.

— Негру. Ясное дело, наркотики.

— И что же, поймали мальчика?

— Нет! Убежал! От олимпийского чемпиона! Тот привык — по прямой, а мальчик бежал вот так вот — зигзагами. — Итальянец очень доволен успехом мальчика.